И правда — только опустились сумерки, как начали приходить по одному какие-то люди. Каждый стукал в калитку, говорил заветное слово и его пропускали внутрь. Слова этого Рогожкин никак не мог расслышать, а приблизиться опасался. Просидев кустом до глубокой ночи и наблюдая кусок переулка да калитку, освещенные желтым светом фонаря на деревянном просмоленном столбе, Рогожкин ощутил потребность во сне и ушел домой, сохраняя, однако, в сердце своем раззадоренное любопытство.
На другой день, копаясь в городской библиотеке, он случайно нашел статью, датированную прошлым веком. Это была заметка об археологических раскопках в Скоморошьем переулке. Одна из усадеб была заброшена, дом развалился, там и проводились изыскания. И оказалось, что под домом был еще древний сруб, а в нем камера. Там в деревянных колодах лежали пять трупов, истлевших до состояния скелетов. Что за люди были — неизвестно. Из одежды на них остались лохмотья, и никаких украшений.
Заныло на душе у исследователя. Зуд не проходил до самого вечера, пока Рогожкин снова не пошел в переулок и не перелез через забор усадьбы номер девять. Лопухами, за будкой туалета, Иван Иванович пополз на карачках, стараясь придумать что сказать, ежели увидят. Очки потерял, ищу!
Метров в двадцати от дома Рогожкин осмелился повернуть голову. В доме горели окна, мимо одного прошла черная тень — человек. Рогожкин снова покарачкал дальше, в заросли сирени да шиповника. И добрался до края обрыва. Полз, тут тебе впереди ямища темная открывается, другого края не видно. Что-то белело внизу, впереди, в крапиве. Рогожкин лег на живот, протянулся, достал рукой. Это был платок, в клетку белую и синюю.
Рогожкин это принял как зловещий знак. Иван Иванович вернулся ближе к дому, заныкался под лопухами. Изнутри слышались голоса. Что-то обсуждали. Один сказал:
— Поднял яблоко, продал, заплатил налог.
Все одобрительно загалдели. Рогожкина прошиб пот. Вот тут, во лбу и там, где спина смыкается с шеей. Это правительство! Все думают, оно где-то в Княжих Барах, а на самом деле судьбы страны вершатся отсюда, из переулка Скоморошьего. Рогожкин прижался щекой, ухом к твердым, шершавым доскам. Да, да. Собравшиеся внутри обсуждали налогообложение и даже голосовали за отдельные статьи нового закона. Иван Иванович почувствовал себя причастным к государственной тайне. И сразу убоялся — а что за это будет? Быстро отсюда.
Как зверь, на четырех конечностях Рогожкин почелапкал к забору — и, где только взялись у старика силы? — перемахнул его.
5
"Там где осень, там и листья" — это Коля придумал лирическое наблюдение. Записал его в блокнот и показал Вале. Раньше он никому свой блокнот раскрытым не являл. Валя поняла, что это — большая честь. Коля вел этот блокнот с четырнадцати лет, так что почти все страницы были уже исписаны, а края их довольно грязны.