— Внучка, — сказала Вале бабушка, — Это нам с тобой наверное снится. Нам нужно проснуться.
— Да, такого не может быть.
— Не может. Давай проснемся.
Вдруг Ваню начало корчить.
— О! У! — восклицал он, то поджимая ногу, то сгибая руку.
— Ломка! Срочно дайте ему конфету! У меня все вышли! — Женя вывернула карман джинсов. Оттуда выпали бумажка и всякая пыль. Кульбинична порылась в серванте, там был запас старых конфет, которых ни сами не ели, ни гостям не предлагали.
— Пожуй, сынок! — предложила она Ване.
— Лучшее лекарство… — Ваня сунул конфету в рот. Перестало корчить. Он утер мокрый, с налипшими волосами лоб, обратился к сестре:
— Ну, мы наверное пойдем?
— Да, уже поздно.
— Ой поздно! Спатки, спатки пора! — он засуетился, засобирался. Женя подошла к Вале вплотную, и так ей, весело:
— Ну как, понравилась нитка?
— Да. Спасибо.
— Мы так и думали, что тебе понравится. И сыр резать можно, и масло. И пуповину перевязать, если случатся роды. Рожать еще не собираешься?
— Вроде нет.
— Ну я тебе кавалера найду. Ну что Ваня, идем?
— Идем! Идем!
4
Фотография проявлена, напечатана и висит, сушится на веревочке. С карточки глядит улыбающаяся Мира, рядом с вазой разбитой. Липовицкий отдаст ее завтра Вале и скажет:
— Вернуть ее в нашу жизнь сможет только любовь.
И вернет фотоаппарат, такой же черный "Зенит", как у Вали. Всю ночь Дионисий Лазаревич будет пилкой, кисточкой и краской приводить его к подобию Валиного. А фотоаппарат Вали оставит себе для дела важного, давно созревшего.
1
Балагуровы заметили, что их квартирант бледнеет не по дням, а по часам. Всё сидит и печатает. Голова уже болела от стука клавиш. Но Балагуровы понимали, что идет напряженная творческая работа и они живут внутри истории. Поэтому решили Колю всячески поддерживать. Они предлагали ему выйти, походить хотя бы по двору, размяться. Коля отверг прогулки. Тогда Балагуровы купили ему йогурты и витамины. Коля отвергнул йогурты и витамины. Балагуровы не знали, что и делать, как тут подошло время именин Клубничкиных.
Две старшие сестры Надежды Осиповны родились в один день с разницей в год. Звали их Клавдия и Настя. Клубничкины жили вместе, в старом отеческом доме на холму, в частном секторе. Выходили они оттуда редко, разве что в магазин да к таксофонной будке на перекресток. А поскольку были они крохоборами, то звонили редко. Один раз Клавдия даже пошла в полночь, при свете луны, обмотав голову косынкой так, что видны только глаза, на перекресток и пыталась выколотить из таксофона монеты. Стальной аппарат звенел, гудел, но деньги не выплюнул. Тогда Клавдия вывернула из забора кол и выбила им в будке все стекла. А потом еще ногой пнула. И наутро, придя в магазин, жаловалась продавщице на хулиганов, которые всю будку покорежили.