Туристические общества мира до сих пор не дошли до сути дела. Они наивно верят в то, что бельгийский турист приезжает к ним, чтобы подивиться зарубежным чудесам и всякой там экзотике. Чтобы увидеть что-то новое. Но это — типичное заблуждение в духе романтизма прошлого века. Подавляющая часть туристов едет в чужие страны, чтобы найти там свою собственную страну. Пределом мечтаний для бельгийского отпускника будет минута, когда он сможет выпить кружку «Стеллы»[11] в баре на вершине Эвереста.
Если мы, дорогой декан, решимся открыть для бельгийцев границы нашей Фламии, то первое, что надлежит нам сделать, — это поставить на большой площади Гильдий, рядом с консисторией, желтый фургончик с фритами. Тогда бельгиец сразу почувствует себя как дома. Тогда он восхвалит нашу культуру.
Вопрос о том, являются ли pommes-frites бельгийским открытием, до сих пор окончательно не исследован. Я задавал его нескольким здешним историкам, но в ответ они не посмели даже взглянуть мне в глаза.
Существует подозрение, что впервые фриты были приготовлены все-таки на французском огне, но фламандские бельгийцы оказались тут как тут, немедленно переняли это дело и стали его совершенствовать. Так появились большие блюда и котлы, в которых теперь варят в масле нарезанный брусочками картофель. Южные Нидерланды вложили в это дело так много души, что весь навар достался им, а Франция, выбравшись из чада, занялась изобретением более рафинированных вариантов того же блюда.
Как и когда pommes-frites проникли в Католическое королевство, остается загадкой. Достоверно установлено, однако, что в 1880 году, через пятьдесят лет после завоевания Бельгией независимости, во время ярмарки в портовом предместье Антверпена варили в масле, продавали и поедали ломтики картофеля. Предполагают, что все это происходило у лотка Адриаантье.
Кто такой был Адриаантье, знают все завсегдатаи ярмарок этой страны. Его последователей вы можете и поныне видеть на любой базарной площади, где они строят «Дома старых друзей», с зеркалами, парусами и деревянными стенами, расписанными в меланхолических тонах под такую старину, что дома эти кажутся самым последним криком моды. Вокруг снуют официанты в белых фартуках и черных брюках. От всего этого исходит тот дух достоинства, который присущ был старой кермессе[12] и давно уже рассеялся как дым в других странах Западной Европы.
Коль скоро Адриаантье был родом из Антверпена, то некоторые полагают, что он прослышал о фритах от шкиперов и матросов, благодаря которым котел с кипящим маслом проник впоследствии и в глубь бельгийской территории. Основанием для такого вывода служит тот факт, что впервые о фритах узнали и освоили их технологию в поселениях, расположенных вдоль каналов. Другие голоса уверяют, что Национальное блюдо просто-напросто выдумано неким кулинаром по имени Фрцц (фламандский вариант — Фритс), который проживал в Шарлеруа в конце девятнадцатого века. Подобные и аналогичные источники игнорируют тот факт, что у нас во Фламии еще несколько столетий назад в речевом обиходе бытовал глагол «фритен». От наших историков мне многократно доводилось слышать о старом добром времени, в частности о том, как знаменитый палач из Юрне получал по тридцать сребреников за «фритование» приговоренных к смертной казни в кипящем масле. Я лично могу сослаться и на тот факт, что нередко и с удовольствием едал цыплят, которых «фри-товали» для меня в нашем родном Вестхуке.