– Постойте, вы говорите о нашей Аде Семеновне или об ее тезке?
– Не сбивайте меня. Я человек старый, могу что-то и перепутать, – неожиданно рассердилась Клавдия Егоровна. – Имейте терпение. Теперь о Екатерине Сергеевне. Фамилия у нее была Иволгина. Она была замужем за инженером и имела средства, чтобы заказывать платья у модистки. Очень добрая была женщина и очень красивая. Яркая брюнетка с зелеными глазами. Ее муж, Семен Михайлович, был хорошим, умным, интеллигентным человеком, но красотой не блистал. Рядом со своей красавицей женой выглядел бесцветно: жиденькие светлые волосенки, тусклые глаза. Дочка Верочка в него уродилась: светленькая, голубоглазая. Ей всего два годика было, когда началась война. Семена Михайловича призвали на фронт, а Екатерину Сергеевну с маленькой Верочкой должны были эвакуировать. Но так случилось, что в эшелоне, который должен был увезти людей за Урал, всем места не хватило. Екатерина Иволгина и ее маленькая дочка остались в городе. Остались в городе и Цибельманы, осталась и я с мамой. Не буду рассказывать, как нам жилось. Страшно было ходить по городу. А потом немцы стали формировать поезда в Германию, якобы на работу. Сначала по-доброму записывали, потом насильно забирали и везли на вокзал. Евреев собирали отдельно. Примерно, за неделю до того, как за Цибельманами пришли, к моей маме прибежала Руфа. Старый Яков очень переживал за внучку, как чувствовал, что евреев не на работу увозят, а на верную смерть. Руфа пришла просить мою маму укрыть у себя Адочку. Яков через нее передал, что, если девочку спасут, он щедро отблагодарит. Так получилось, что я стала свидетельницей их разговора, сидела в соседней комнате и все слышала. Руфа плакала, говорила, что кроме мамы ей довериться некому: родственников в городе нет, соседи, которые так и не смогли смериться с нажитым Цибельманами богатством, сдадут их немцам. Но мама отказала Руфе. И не потому, что не хотела ей помочь. Ситуация была такая, что и нас тоже могли угнать на работы. Мне тогда уже шестнадцать было, таких уже немцы угоняли. Не могла мама у себя Адочку укрыть еще потому, что к ней иногда заходили немцы, что-то подшить, что-то подлатать. Ну и самое главное, Ада совсем не была похожа ни на маму, ни на меня, мы не могли ее выдать за свою родственницу. Вот тогда мама вспомнила о Екатерине Иволгиной. Украинка по национальности, она была темноволосая, чернобровая, яркая и при этом совсем не была похожа на еврейку. И Адочка вполне могла сойти за ее дочь. Мама вызвала меня из комнаты и послала к Иволгиной. Я привела Катю. Руфина смогла ее уговорить, вместе они пошли за Адой. Буквально через несколько дней Цибельманов увезли. Что с ними стало, я не знаю. Ни Руфина, ни Яков в город больше не вернулись.