— Опомнитесь! — рявкнул он, схватив ее за плечи. — Если он не сказал до сих пор, то у него на это есть веские причины.
— Да-да, ты прав. Я поняла, — кивнула Паэль, все еще пребывающая в легком шоке. — Но если ты сказал, что безумие никогда не вернется, значит… связь уже закреплена? Девочка…
— Вы же понимаете, что это должно остаться нашей тайной.
Если хоть слово выйдет за пределы этой комнаты…
— Можешь мне не объяснять, — вернула свои прежние маски Паэль. Уж она-то понимала, как никто, к чему могло привести вмешательство в связь истинных, и каким уязвимым стал бы для недругов ее сын, если бы кто-то об этой связи узнал. Она сама все это пережила, когда заговорщики уничтожили ее семью. Паэль не любила леди Мариссу, была смертельно обижена на судьбу, которая отобрала у нее любовь мужа, но она никогда не желала ему зла. Ей было больно, по-женски обидно, что он предпочел ей какую-то безродную человечку, но его гибель разбила ей сердце. В тот день вместе с ним умерла и частица ее самой. И если теперь она потеряет еще и сына… Нет, она этого просто не перенесет.
— Я буду молчать… пока. Но Инар должен представить ее мне, и чем скорее, тем лучше. Иллария слаба, но если у нее появится наследник, то вместе с ним придет и надежда.
Эвен не стал ничего отвечать, просто кивнул. Ведь в отличие от повелительницы он-то знал, что Паэль и дэйвам Илларии вряд ли понравится наследник-полукровка. Но в том-то и дело — другого у них уже не будет. Инар никогда не пойдет на связь с другой. Хотя, несомненно, желающие ему это предложить, обязательно найдутся. И как в этом случае поступит Паэль? Он надеялся к тому времени быть достаточно далеко, чтобы сила ее гнева до него не долетела.
Получив огромную пищу для размышлений, повелительница поспешила покинуть Эвена, но не успел он облегченно выдохнуть, как на пороге буквально из воздуха возник еще один незваный гость.
* * *
Посланник или жрец, как его еще называли, казался обычным дэйвом: высокий, как все они, тонкокостный, как многие, беловолосый, как некоторые. Его длинные волосы почти сливались с белоснежным балахоном, а бледное, узкое лицо и черные провалы равнодушных глаз заставляли думать — а не пришелец ли он из другого мира?
Впрочем, в какой-то степени так и было, ведь посланнику чужды людские радости, он не имеет желаний, планов, эмоций. Он только голос Матери всех драконов, давно переставший быть просто дэйвом. И если этот посланник заявился к Эвену средь бела дня, то дело — дрянь.
— Приветствую тебя, Тень повелителя, — отрешенно проговорил посланник.