Но и он тоже был зол.
— Да? А я разницы не уловил.
Бестия взвыла и бросилась на него с кулаками.
— Я убью тебя, раб! Мужлан! Скотина! Чурка заморская!
Он в секунду перехватил ее руки и зажал между стеной и своим телом.
— Еще одно оскорбление, и я возьму тебя прямо здесь.
— Тебя убьют, если ты только ко мне прикоснешься!
— А я рискну!
— Да меня тошнит от одного твоего вида!
— Что? Принцесса предпочитает блондинов?
— Я предпочитаю мужчин, а ты… — она не договорила, зато зашипела, когда он больно сжал запястье. — Отпусти!
— Кусаться не будешь?
— Нет, отпусти!
— Отпустите, господин хранитель!
Бестия заскрежетала зубами, поерзала, пытаясь выбраться, но в итоге повторила фразу, а когда отпустил, посмотрела с ненавистью.
— Так-то лучше, — теперь уже он с превосходством улыбался.
Женщины… к ним нужно просто подобрать ключик, и они уже готовы делать все, что ты только захочешь. А принцесса она или служанка — не велика разница. Эта уважает силу и понимает только грубость. Такие легко вызывают страсть в мужчине, низменные инстинкты, что-то животное. Им доступно только это чувство, они понимают только его, и от этого ярче и привлекательнее любой чистой, непорочной и милой девушки. Но они, как яд, способны только разрушать, если, конечно, не встретят достойного противника, готового обуздать их дикий, первобытный огонь. Он называл их бестиями. Принцесска как раз была из этой породы. Ему понадобилась всего минута, чтобы это понять.
Они опасны, но притягательны, как никто. В них живет огонь, страсть, порок. От них закипает кровь, у него закипела.
И как же вовремя принц решил вернуться, а то бы он исполнил угрозу, даже если бы она ничего не нарушила.
— Самира? — удивился Дэйтон, увидев сестру, странно взволнованную, с лихорадочным блеском в глазах. — Что ты здесь делаешь? Что-то случилось?
Халиэль был уверен, что едва раскрыв рот, она выложит принцу все и приукрасит для пущего эффекта, но она отчего-то промолчала.
— И чего ты так всполошился? Я просто жду тебя. А… господин хранитель любезно составил мне компанию.
На последней фразе она посмотрела на него, и в глазах ее плескалось торжество. Она словно говорила: «ты в моей власти, раб, и я в любой момент могу тебя выдать».
А он отвечал:
«Да, можешь. Но тем самым ты выдашь и себя. Тебе ведь понравилось. И ты тоже этого хотела».
— Я не буду тебе мешать, — мягко, очень нежно улыбнулась она, повернувшись к брату. — Приходи ко мне, когда закончишь. Я буду ждать.
— Не надо. У меня неотложное дело. Боюсь, оно займет всю ночь.
— Что-то важное? — забеспокоилась она.