— Интересно, как бы ты запела, если бы в 1641 московиты победили чукчей, а не наоборот? И сейчас бы приводили те же аргументы.
— Тебе бы сказки писать, — фыркнула Вынтэнэ. — Фантазия так и зашкаливает! Не могли московиты победить чукчей. Чукчи были сильнее, организованнее, умнее. Ну включи, наконец, логику: разве какая-нибудь кобылка могла перегнать боевую собачью упряжку? Да дикари просто увязали в снегу!
Она нервно нажала на кнопку. «Увезу тебя я в поле, увезу тебя одну!» — донеслось из колонок.
— Не называй их дикарями, — резко сказал Уладзь.
— Как хочу, так и называю, — огрызнулась Вынтэнэ. — А ты мне не указывай! Я — дочь великого народа! И мои предки не жили в «избушках» и «хатках», они не пасли коров…
— Хватит! — Уладзь ударил кулаком по столу — компьютер аж подпрыгнул.
— Туземец! — кинула чукчанка и выбежала из квартиры, хлопнув дверью.
Тяжело дыша, Уладзь смотрел прямо перед собой. А из колонок всё ещё лился голос Кэнири Иванушки:
«Ты узнаешь, что напрасно
Называют Запад «диким»:
Ты увидишь — он великий,
Я тебе его дарю».
х х х
Вынтэнэ шла по ночному Менску. Одна, в чужом городе, на чужой земле. «Я тоже человек! — думала она. — Пусть литвины не думают, что они лучше! Почему мы, чукчи, должны извиняться? Мы что, хуже других? Не надо мне этой толерантности! Вот захочу — и буду рассказывать анекдоты про московитов. И смеяться над ними! Я цивилизованная женщина, а эти круглоглазые…»
Дальше мысли не складывались. Ночь стояла волшебная. Полная луна плыла над столицей. А воздух — чистый-чистый. Пахло опавшей листвой. Тёплая южная осень…
Она не знала, куда идёт. Не знала, зачем. Но возвращаться не могла и не хотела. Дойдя до Нямігі, оперлась на парапет набережной и долго смотрела на отражение фонарей.
— Добрый вечер, Вынтэнэ, — голос был мягкий, едва знакомый.
Женщина повернула голову. Рядом стоял Зьдзіслаў Авечка. Он тоже смотрел на реку.
— Правда, красиво? — литвин говорил с акцентом, но, в общем, правильно.
— Я не знала, что вы так хорошо говорите по-чукотски, — похвалила она.
— Плохо говорю по-вашему, — поскромничал тот. — А жаль… Великий язык, великий народ. Нам у вас следовало бы поучиться.
— Чему учиться? — улыбнулась Вынтэнэ.
— Порядку, — пояснил Зьдзіслаў. — И духовности.
— Ну, духовность — понятие относительное…
Вынтэнэ смотрела на его высокую фигуру. Светлый плащ, элегантная широкополая шляпа. Жаль, что в темноте не видно красивых зелёных глаз, а шляпа скрывает густые каштановые волосы.
— Я не очень духовная — редко хожу в святилища, не слушаю шаманов…
— Главное, чтобы духи были в сердце, — сказал