«Все правильно, – хмуро думал Сергей, наблюдая, как за окном мелькает ее легкая фигурка, – она порядочный человек, зачем связываться с женатым мужчиной, некрасиво, нехорошо. Что я могу ей предложить? Свидания в парке, номер в гостинице? Никуда и никогда она со мной не пойдет. Все правильно».
Дни, хоть и заполненные работой под завязку, тянулись тоскливо. Вечера дома, с женой, были вообще невыносимы. Ядвига, со свойственной ей проницательностью видела, что с Сергеем что-то твориться. Он перестал реагировать на нее, как на женщину, не отвечал на ее колкости, уходил от скандалов, в которых раньше принимал участие с не меньшим энтузиазмом, чем она. Сергей просто ушел в себя, смотрел на Ядвигу пустыми глазами, словно перед ним была не женщина, а стенка некрашеная. Ядвига была достаточной умной для того, чтобы понять – Сергей влюбился и, кажется, это серьезно.
– Узнаю, кто эта сука – убью, – после очередной безуспешной попытки расшевелить Сергея прошипела Ядвига.
Первым порывом Сергея было вскочить и придушить эту гадину, испоганившую ему всю жизнь. Неимоверным усилием воли он заставил себя втиснуться обратно в кресло и недоуменно посмотреть на жену. Сергей знал на что способна его благоверная в порыве ярости, обильно сдобренной ревностью. Нельзя вызывать ее подозрение, даже тени подозрения. Он боялся не за себя, а за Настю. Настя – сильная девушка. Сергей понял это еще в первую их встречу, когда, она украла из кассы деньги. Но этот поступок был для нее исключением, нежели правилом. Настю загнали в глухой угол, и она сделала все, чтобы из него выбраться. Сила и мужество ее заключались в благородстве, умении достойно, не злобясь, принимать удары судьбы и, не смотря ни на что, любить жизнь. Сергей не мог представить ее плетущей интриги, ненавидящей, оскорбляющей, притворяющейся. Она была простой и незамысловатой, как полевой цветок. Но сколько в той простоте красоты, изящества и прелести, не бросающейся в глаза, однако с каждым днем манящими все сильнее.
Сергей вдруг понял, почему его так влекло к Насте. Устал он от деловых и образованных, стильных и искушенных. Не было в них отрады для его души.
«Все банальные прописные истины, над которыми я когда то смеялся и называл бабской мутью оказались правильными, – усмехнувшись, подумал он, – и что с лица воды не пить, и что сердцу не прикажешь ни полюбить, не разлюбить. Дела…»
– Чего ты ржешь, кобель поганый? Угадала я? Сволочь, да кем бы ты сейчас был, не вытащи я тебя из тюряги и не пристрой к делу? Скотина! Это твоя благодарность?