Уткнувшись ему в плечо, я рыдала. Справиться с эмоциями не получалось и, вцепившись в любимого обеими руками, просто дала волю слезам. Давно уяснила, что иногда нужно плакать, чтобы потом опять долгое время держать себя в руках.
Конечно, ему удалось меня убедить. Кроме нежелания отпускать и страха, я ничего не могла противопоставить его логичным аргументам. Казалось правильным, что после неудачной попытки освободить лиса, один из подозреваемых будет вести себя так, словно ничего даже не слышал о взбудоражившем Орден происшествии. Будто все это время честно трудился во имя церкви и процветания инквизиции. Я смирилась с его возвращением в Орден, больше на эту тему не заговаривала. Он радовался моей покладистости и окончанию ссоры. Все вошло в привычную колею. Улыбки, поцелуи, нежность, заглушавшая холод, поселившийся в душе. Мы трудились над артефактами для инквизиции. Прошли времена, когда Эдвин мог позволить себе вернуться к магистру Лейоду с пустыми руками. На столе перед нами горкой высились одноразовые амулеты. Из серьезных мы сделали только парочку исцеляющих. Эдвин считал, мне нужно развивать навыки и учиться новому, а создание одноразовых амулетов этим целям не соответствовало.
Он ушел сразу после ужина. Объяснил, что должен побывать в доме, который выделили ему для экспериментов с артефактами. Завернувшись в теплое одеяло и грея ноги о горячий камень, не смогла избавиться от мысли, что Эдвин намеренно уехал до наступления ночи. Боялся, что я изменю решение или попытаюсь лаской убедить его передумать. Мысль была противной и оскорбительной. Но при дворе я слишком часто видела, как король и некоторые советники меняют мнение едва ли не на противоположное. После одной ночи с умелой любовницей. Эдвин, без сомнения, тоже верил в силу женских чар и поэтому ускорил отъезд.
Я зябко поежилась, натянула повыше одеяло. Согреться не получалось, и дело было не в холодной комнате. В душе поселилась тревога, чувство близкой беды превращало сердце в кусочек льда.
Все десять дней одиночества беспокойство не отпускало, лишь усиливалось. Чтобы побороть его, первые дни целиком и полностью посвятила артефактам. Думала, опустошенный резерв и усталость помогут заснуть. Выматывала себя едва ли не до беспамятства, но истощение превращало ночи в кошмары. Забытье, в которое я раз за разом проваливалась, не называлось сном. Мне чудился Серпинар, стоящий рядом, какие-то смутно знакомые люди и эльфы, слышались голоса и мелодии.
На третью ночь я не выдержала. Перерыла несколько книг по заклинаниям и нашла то, которым усыплял меня Эдвин. Заклятие можно было обращать лишь на другого, но после нескольких бессонных ночей это меня не остановило. Одноразовый артефакт с сонным и оздоравливающим заклинаниями сработал прекрасно.