Его дар блеснул металлом. А я поняла, что виконт отомстил за смерть возлюбленной, еще до того, как Эдвин сам признался в этом.
— Я не мог и не желал прощать Серпинару такое, — он говорил жестко. Фразы вновь стали короткими. — Я хотел бы убить его. Но это не в моих силах. Мне не одолеть его в поединке. Не подослать наемника. Но я знал, что он очень давно мучается болями. Из-за какого-то эльфийского заклятия. Что ни один из лекарей Ордена не может исцелить Серпинара полностью. Что каждое утро Великий магистр глотает эликсиры. Иначе вообще не сможет пошевелить ногой. Зелья — далеко не безвредная забава. Все это знают.
Новая пауза нужна была Эдвину, чтобы успокоиться. Хотя бы попытаться. Но разволновавшийся дар полыхал раскаленным металлом, поблескивал красными вспышками. Все старания взять себя в руки изначально казались мне обреченными на провал. Поэтому ровный, бесстрастный голос Эдвина даже удивил меня.
— Я потратил полгода, но создал амулет, способный избавить
Серпинара от значительной части боли, — холодно сказал он. Артефакт действует уже больше шести лет. Серпинар считает, что амулет борется с заклятием. На самом деле он вбирает в себя боль. Я рассчитывал, что через десять лет он сам сломается и ударит Серпинара всей накопленной энергией. Эдвин прижал меня к себе обеими руками. Его голос прозвучал глухо, безжизненно, а дар едва не сжигал отзвуками кипящей ненависти. Мне на мгновение показалось, что я была его якорем, островом спокойствия в море гнева.
— Он сдохнет в муках, — выпалил Эдвин.
Я промолчала. Слов в поддержку все равно не находила, говорить о Беате не желала. И без того услышала о ней больше, чем хотела.
— Спасибо, что выслушала, — спустя несколько минут поблагодарил Эдвин. — Понимаю, тебе это было тяжело… Но мне не с кем больше поговорить об этом. Никто меня не поймет так, как ты.
— Я рада, что ты рассказал мне, — выдавив улыбку, соврала я, глядя в глаза виконту. — Мне нужно было это знать. Так я лучше понимаю тебя, мотивы твоих поступков.
Эдвин крепче обнял меня.
— Спасибо, — снова поблагодарил он. — Мне очень важно, что ты знаешь обо мне все. Что ты меня понимаешь.
Он ласково отодвинул прядь с моей щеки, погладил большим пальцем скулу.
— Дороже тебя у меня никого нет, — выдохнул он.
— Люблю тебя, — надеясь хоть в этот раз услышать ответное признание, прошептала я.
Красивые губы тронула улыбка, взгляд голубых глаз покорял теплом.
— И я тебя, — тихо ответил Эдвин.
Его голос звучал бы небесной музыкой, будь ответ другим. Я скрыла за улыбкой горечь, снова положила голову ему на грудь. Сердце Эдвина билось под ладонью ровно и полно, дар сиял спокойствием и умиротворением.