— Я не уйду.
— Но хозяин сказал другое, — на рукотворном лице собеседника отразилось удивление и возмущение. Словно кобола поражало мое непослушание.
— Сказал, не спорю, — покладисто согласилась я. — Но не уйду. Он начал убеждать меня. В разговор вмешалась старшая кобола. Если мужчина больше напирал на логику, пугал появлением инквизиторов, то женщина призывала меня не бояться неизвестности, подумать о себе, о своей жизни и ради собственной безопасности уйти.
Аргументы кобол были знакомыми, разумными. Но на мое странное решение не повлияли.
Я вернулась в библиотеку. Потому что волноваться было удобней рядом с часами. Они не давали переживаниям превращать минуты ожидания в дни.
Маленькая стрелка не торопясь доползла до единицы. Гораздо более деятельная большая уже прошла четверть следующего круга, когда сквозь частые удары сердца мне почудился звук открывшейся внизу двери. Замерла, насторожилась, боясь ошибиться. Услышала, как кто-то сделал два шага, после закрыл дверь. Замок глухо щелкнул.
Я сорвалась с места, побежала на первый этаж, направо от лестницы. Туда, где была входная дверь. Влетев в коридор, замерла, как вкопанная.
В торце коридора, прислонившись к стене, сидел Эдвин. Даже золотистый свет принесенной коболами лампы не скрывал болезненную бледность мага. Закрытые глаза казались запавшими, черты лица заострились, дыхание, вырывавшееся из приоткрытого рта, было неровным и хриплым. Левой рукой виконт держался за правый бок, словно прикрывал печень. Мимо меня пробежали коболы, тащившие большую ребристую доску для стирки. Их появление вывело меня из оцепенения, я поспешила к Эдвину. Окликать не стала. Помогла слугам положить хозяина на доску, как на носилки, и, подхватив светильник, последовала за ними в комнату виконта. Там магией бережно переложила Эдвина на кровать. Резерва было жаль, но коболы из-за невысокого роста не могли сделать это плавно, а я боялась, что встряски маг не выдержит. Он и так за все это время глаза не открыл ни разу, хотя явно был в сознании.
Его одежда пропиталась кровью, резко пахла. Испачканные пальцы прилипали к пуговицам, и без помощи кобол я возилась бы долго. Поспешно снимая с Эдвина мантию и рубашку, не понимала, как они остались целыми, если рана на животе была такой огромной. С трудом не поддавшись тошноте, глядела на свежую, затянутую, но не излеченную магией рану. Из живота был вырван большой, размером с мужскую ладонь, кусок кожи и мышц, сквозь тонкую пленку проглядывали ребро и печень. Я поскорей отвела глаза, прикрыла рану руками и начала залечивать.