Он завершил расчет, критически осмотрел получившуюся формулу, добавил к ростку у основания одного из листьев завиток усика. Я понимала смысл украшения, но от этого оно не показалось менее забавным.
Эдвин посмотрел на меня, а в его теплой и ласковой улыбке виделось отражение моей веселости.
— Ты уже закончила? — тихо спросил он.
Кивнула в ответ.
— И ты готова к новому заклинанию?
Кивнула вновь. Он придвинул стул ко мне, привычным движением поправил свою клиновидную подушку для правой руки. Положил на стол между нами лист с чертежом. — Написанное синими чернилами — твоя часть заклинания. Прочти, пожалуйста, пока мы не начали, — стараясь взять деловой тон, пояснил Эдвин.
Написанные четким почерком слова на раффиене сплетались в изящные и в то же время крепкие заклинания. Даже читая, я ощущала отголоски скрытой в словах мощи. Но непроизнесенные вслух, они были лишь буквами на бумаге и не имели никакой силы.
— Это будет красивое волшебство, — признала я, просмотрев свою часть до конца.
— Надеюсь, — откликнулся Эдвин, доставая из ящика бечеву. Заметив мой вопросительный взгляд, пояснил: — Это наша основа.
— А металл не подойдет? — скептически глядя на моток, спросила я. Признаваться в слабости, в боязни не справиться с нанесением незнакомого заклинания на непривычную основу не стала.
— Металл для такого недостаточно гибкий, — в его голосе слышалось утешение. Он взял меня за руки, ласково погладил костяшки пальцев, заглянул в лицо. — Мы справимся, Софи.
Справимся.
— Вместе, — выдохнула я, не в силах отвести взгляд от голубых глаз Эдвина.
— Вместе, — подтвердил он.
Казалось, его ни на минуту не посещали сомнения в успехе. Золотой дар сиял спокойствием и силой, разгоняя мои страхи, стирая неуверенность.
Это волшебство было особенным и казалось сильней и важней той страсти, которую мы разделяли в постели. Мы творили вместе, наши голоса и дары сплетались, проникая друг в друга, становясь одним целым. Совершенное доверие, абсолютная открытость, сияющая радостью легкость и опьяняющее ощущение, что мы существовали друг ради друга. Подобного наслаждения я никогда прежде не испытывала. На фоне этого блаженства любовь к Эдвину играла новыми красками, усиливая все ощущения. Я необычайно ярко чувствовала его эмоции, очень сходные с моими. Видела его счастливым рядом со мной.
И тогда, держа в руках переливающуюся золотым и серебряным сиянием нить, растворяясь в одном на двоих волшебстве, поняла, что не так мне и нужно его признание в любви. Ведь эта магия показала глубину чувств Эдвина ко мне значительно полней, чем могли бы слова.