— Это обезболит, — заверил Эдвин. — Не полностью, но станет легче. Только пей одним глотком. Вкус ужасный.
Я залпом выпила соленое зелье, поморщилась и вновь легла на шершавые камни.
— Не знала, что ты умеешь готовить эликсиры.
Он осушил свою чашечку, скривился, забрал мою.
— Я и не умею, — опустившись в воду, тихо ответил он. — Это старые запасы. Моя мама немного разбиралась в алхимии. — Ты еще недостаточно восстановился для лечения? — на всякий случай уточнила я, когда пауза затянулась. Несмотря на истощение резерва, молчание было мне неприятно. Хотелось слышать голос Эдвина. Он не только согревал лучше горячего источника, но и волшебным образом отгонял образ Серпинара.
Эдвин потупился, заметно покраснел и выглядел бесконечно виноватым.
— Я не могу излечить, — собравшись с духом, признался он. — Хотя резерв восстановился достаточно. Нонраффиен изменил заклятие. Я не знаю, что именно тебя ранило.
— Чудесно, — вздохнула я, уютней умостив голову на камнях. Зелье действовало, колено постепенно успокаивалось, от усталости клонило в сон. Временная сложность с заклинанием казалась легко преодолимой.
— Прости меня, — снова покаялся Эдвин.
Поймала его за руку, притянула к себе. Он склонился надо мной, старался не встречаться взглядом. Я ласково погладила черные волосы, пропуская пряди между пальцами. Он, видимо, ждал укоров, упреков. Ждал, что напомню о западне и обвиню его в ранении.
— Эдвин, — мягко позвала я. — Перестань. Прошу. Я тебя не виню. Ведь не ты поднял мертвецов, сделал западню.
— Но…
— Не надо, — прервала я. — Мы живы и в безопасности. Это важней всего.
Он наклонился ниже и поцеловал меня. Соленый из-за лекарства поцелуй покорял нежностью.
— Спасибо, что не винишь меня, что понимаешь, — шепнул Эдвин.
Он лег рядом, обнял. Трудно сказать, что подействовало сильней: бережные объятия, тепло источника или снадобье. Но я расслабилась и заснула.
Проснулась в спальне Эдвина. Он был рядом и колдовал над моей ногой. Положив ладонь на колено, делал какие-то расчеты. Серьезно сдвинутые брови, поджатые губы, мягкие в свете ламп черты любимого. Он сидел с закрытыми глазами, полностью поглощенный своим делом. Огонек уютно подрагивал, карандаш с шорохом бойко скользил по бумаге. Заметив, что я проснулась, Эдвин отвлекся, налил еще чашечку лекарства.
— Вот, выпей, — велел он и продолжил по-деловому сухо. — Я исследовал заклинание. Это изменившийся шар молний. Место слома я тоже нашел. Знаю, как исправить.
— Твой тон подсказывает, что за хорошими новостями последуют плохие, — я приподнялась на локте, выпила резко пахнущее снадобье и поморщилась. — Жутко солоно.