Какого черта.
Я не могу приспособиться к ее перепадам настроения. Она пытается отстраниться от меня? Или это очередная прелюдия?
Я имею в виду, если ей хочется секса, то все, что необходимо — попросить. Ей не обязательно проходить через представление с «ужином», особенно с тех пор, как перестала ждать меня вечером.
Черт побери, чем больше я думаю об этом, тем сильнее злюсь, и не могу успокоиться прямо сейчас. Мне нужно с умом подойти к решению ситуации. Каждое действие, которое предпринимается относительно этой девушки, выходит инстинктивно, и посмотрите до чего я докатился: пытаюсь выяснить сам с собой, когда пересек границы и началось то безумие, которое собирается стать Третьей Мировой войной. Саванна своими словами: «Ты потерял на это право», — сама первая бросила гранату, которая удачно приземлилась. Этот бой разорвал меня на куски, но я все еще встрою.
И если я пойду туда и открою ответный огонь, то, вероятно, уже не останется выживших, к тому времени, как мы закончим. Мне просто нужно перевести дыхание и уйти. Поговорю с ней, когда немного поумерю пыл. Мы оба на взводе, и если я буду пробиваться к ней с гневом и болью, то это только больше обострит обстановку от плохой до красного уровня опасности.
Я знаю все это, но мое чутье все еще подсказывает мне не уходить. Оно говорит мне, что я должен бороться за то, что я хочу.
Я в аду безумия, и ненавижу, но все еще хочу ее. Черт побери, да. Я хочу ее больше, чем когда-либо кого-то желал.
— Блядь, — ругаюсь я, отстраняясь от ее двери. Я следую по коридору, дергая себя за волосы, чтобы не ударить кулаком стену, и в это время в моем кармане вибрирует телефон.
Я рассеянно вытаскиваю его и смотрю на экран, видя сообщение от Блейка. Проводя своим большим пальцем по экрану, я читаю: «Собираюсь в «У Пэдди» сегодня. Ты как?»
Я поворачиваюсь на дверь Саванны, думая, что было бы неплохо выйти из дома ненадолго. Я не смогу еще больше все разрушить, если не буду здесь… верно?
***
Звук воды заставляет меня открыть заспанные глаза, и как только я делаю это, тут же жалею об этом. Стоная, я прикрываю их снова.
Святое дерьмо, это солнце прямо у меня в комнате? Почему здесь так чертовски ярко? И почему от него мои глазные яблоки чувствуются так, словно их выковыряли ржавыми ложками и поставили на место?
Убийственно болит голова. В моем рту суше, чем в Сахаре. Вдобавок к чувству стыда и сожаления я чувствую что-то липкое на моей коже и, очевидно, что я сделал что-то глупое прошлой ночью. Знаете, помимо того, что я в хлам набрался виски.
Когда я поднимаю свои веки, то вижу старую спальню в доме своих бабушки и дедушки. Она такая же, как и тогда, когда я покинул этот дом, хоть дом и принадлежит сейчас Блейку. Вообще-то меня это не удивляет. Что еще ему делать с запасной спальней, кроме собирания в ней пыли?