Дэн взбодрился, и, наконец-то, выспался. Мне стало намного спокойнее, когда я видела возвращающегося к нам прежнего Дэна, шутящего и острившего тут и там. А вот отчего мне было неспокойно, так это от пропажи Сунён, которую больше никто не видел. Даже Энтони, ушедший тогда с ней, сказал, что она собрала вещи и куда-то уехала, может быть и улетела. Он пытался допросить её, но и ему, своему лучшему другу и вечному заступнику, Сунён ничего не сказала. Жестокая ирония рисовала мне картины, где она насилует кого-нибудь, чтобы забеременеть. Я искренне пыталась хорошо к ней относиться и не замечать её беспардонности, но за те упреки, незаслуженные, в сторону её братьев, я не могла её простить. Она сделала Химчану больно. Ладно мне – ему! И прощения в моей душе для неё пока не находилось, хотя правдивость её слов мучила не меньше. Во внутрисемейной проблеме была виновата я, потому что не дарю мужу сына, а он не собирается меня, к счастью, бросать, и искать другую.
В мою смену, в обеденное время, в ресторан заглянули Дэниэл с господином Юнгом. Принимавшая заказ у одного постоянного клиента, я не успела к ним первой, и меня опередила Элис, чьё восхищение Дэном никак не проходило, и стоило ему побывать в нашем заведении, как я потом весь день слушала оды в его честь. Официантка убежала с записями на кухню, а я как раз освободилась и пошла поздороваться.
- …два с лишним месяца уже, Джереми! – возникла я на середине разговора.
- День добрый!
- Привет, Шилла! – махнул Дэн и подвинулся. – Посидишь с нами?
- Я на работе, - посмотрела я на начальника, сжимая в руке блокнот и ручку.
- Да ладно уж, - снисходительно указал на стул за их столиком Джереми. – Все свои.
- Да нет, правда, много гостей сегодня. Я только поприветствовать. Как Рин?
- В порядке. А я вот нет, на что и жаловался, - вздохнул Дэниэл. – Точнее, сетовал немного. Разумеется, я не на Рин жалуюсь, - оправдался он.
- А что такое?
- А как ты думаешь, отсутствие чего в моей жизни вот уже два месяца с половиной мешает мне быть счастливым? – Элис вернулась с чайником и, зайдя слева от меня, составила чашки на стол, поставила сахарницу с кусочками тростникового сахара, выложила серебряные ложечки. Дэниэл её и не заметил, когда она взялась разливать сам чай. – Мне уже не просто хочется секса, я прямо грежу, как ворвусь, подобно горилле в джунглях, - Дэн расставил руки над бедрами и стал резко поднимать и опускать их. – И просто насажу на себя, и буду насаживать, как дикий орангутанг.
Струя кипятка сорвалась и, вместо чашки, разливаясь на стол, брызнула на брюки Дэниэла. Он подскочил. Элис опомнилась, заслушавшаяся пошлых речей от объекта своих вожделений и, поставив чайник, схватила тканевую салфетку.