- Боже, простите! Простите ради Бога! Я случайно…
- Элис! – грозно, назвав одно лишь имя, отругал её всей интонацией господин Юнг, посмотрев так, что хотелось уволиться самостоятельно. Девушка задрожала, пытаясь приложить салфетку к намокшим брюкам, но Дэн перехватил её руку недалеко от ширинки.
- Не надо топтать на минном поле, барышня. – Сглотнув слюну, она посмотрела ему в глаза, как кролик на удава, тот кролик, что мечтает быть съеденным, на удава, который предпочитает быть вегетарианцем, но не держал во рту и травинки. Два с половиной месяца. – Ничего страшного, Джереми, - улыбнулся Дэн, повернувшись к другу. – Давненько на мои ноги женщины не проливали кипятка. А вам, - обратился он с зажегшимся флиртом к Элис, – не стоит так перевозбуждаться на работе. Вон как руки трясутся. – Она стала пунцовой, желая провалиться на месте. Я хотела сказать ей что-то, но Элис, окончательно потерявшись и устыдившись, убежала прочь, едва не плача. Дэн проводил её взглядом. – Никак обидел?
- Думаю, что ты несколько прямолинеен, - выговорила я ему. Достав сигарету, он пожал плечами и, поглядывая на дверь, уводящую в служебные помещения, продолжил беседу с Джереми. Я отошла от них, возвращаясь к своим обязанностям. Элис я нашла на кухне, плачущей в платочек и дрожащей.
- Какой позор, какой позор, я безрукая! – приговаривала она. Я погладила её по волосам. – Шилла, какой же он шикарный, ну какой же он шикарный! – Я убрала руку.
- Элис, он всегда развязно и откровенно болтает, но на самом деле он очень сдержанный и скромный человек. – Она попыталась взять себя в руки и, как часто мы любили делать, подошла к двери в зал, образовав щелку и приложив глаз.
- Как же его жене повезло… у меня никогда не было парня, который вот прям со страстью бы что-нибудь сделал. А этот может, по нему видно!
- Ничего он не может, и вообще, не твоего ума это дело, Элис!
- Уж и помечтать нельзя? – без обид проныла она, не отлипая от двери. – И всё-таки, хоть одну бы ночь с таким в жизни провести, и помирать можно. – Я закатила глаза и, увидев вошедших посетителей, отодвинула Элис, чтобы пойти и встретить их. Когда я вышла, то поймала на себе взгляд Дэниэла. Облизнув губы, он отвел его, напуская на себя деловой вид.
Семейные драмы (2)
Дэниэл застал жену за кормлением младшей дочери. Малышка впилась в материнскую грудь, ещё настолько крошечная в пеленках, что не помогала себе ручкой, как делают младенцы постарше. Хотя «впилась» не то слово, оно говорит о какой-то мощи и крепости действия. Детский ротик пил молоко с такой беззащитностью, что хрупкость Сандры становилась очевидной. Только мама давала ей жизненные силы и продолжала выхаживать её своей беспрестанной заботой, неусыпным вниманием и тем женским самозабвенным самопожертвованием, что способно сдвинуть горы. Мама и лекарства, если быть точным, продлившие пока что дни ребенка. Но это не излечило его окончательно, не сделало совершенно здоровым. Впереди ещё много трудностей, много сил придётся приложить для того, чтобы новый человечек превратился в человека. Ей немногим больше месяца, его крошке, маленькой девочке, и он, её отец, найдя средства для ликвидации первой опасности, сделает всё, чтобы ей исполнился год, два, пять, шестнадцать, он выдаст её замуж и хоронить будет она его, а не наоборот. Херин подняла на него глаза, поправляя халат на груди. В этот момент у него как раз уже сводило скулы от переизбытка эмоций, и сосредоточенные глаза супруги помогли прийти в себя. Раньше её голая грудь вызывала в нём однозначную реакцию, даже когда родилась Бомми. Теперь же он терялся в том, как должен себя вести. Он не чувствовал себя вправе отнимать у Сандры ни минуту маминого тепла и энергии, которой заряжаются все дети от своих мам.