— Да, коль скоро у нее нечетный номер.
— Номер можно было и поменять, — сказала Агата раздумчиво. — Спасибо, мистер Карамазов, вы нам очень помогли. Профессор, теперь у меня вопрос к вам: вы курите?
— Да, — чуть удивленно отозвался Петр Демьянович.
— Русские сигареты с длинным мундштуком?..
Петр Демьянович принялся рассказывать про свои табачные пристрастия, а я тем временем перенес внимание на китайца. Он страшно нервничал, что никак не вязалось с пресловутой восточной невозмутимостью. Даже воздух, казалось, вздрагивал, касаясь его лица.
— Ник, вы так пристально уставились на этого чарли, будто он ваш давно потерянный брат-близнец, — сказал негромко Атсон.
— А вдруг так оно и есть? — сказал я. — Вот вы бы удивились, если бы выяснилось, что он — ваш брат?
— Я-то? — он хмыкнул и задумался. — Нет, нипочем. Потому что у моего папаши не только кулак самый большой между Миссисиппи и Миссури!
Но тут настала его очередь идти к доске.
— Мистер Атсон, вы не помните, легко ли вам давался в начальной школе французский язык?
— Мэм, — честно сказал Атсон, — если бы в нашей долбанной школе кто-нибудь, выжив из последних остатков своего быстро высыхающего от ветров и виски ума, вздумал преподавать французский язык, его бы тут же обмазали смолой, вываляли в перьях и на шесте вынесли из города. Так что я не могу достойно ответить на ваш вопрос. Может быть, и легко.
— Отлично, сказала Агата. — Так я и думала. А вот помните ли вы бой между Джеком Дэмпси по прозвищу "Кувалда" и Филом Маккузо в тысяча девятьсот двадцать третьем году, в феврале?
— Еще бы! Проклятый макаронник обошелся мне в две тысячи зеленых.
— Вы знали, что Джек накануне говорил, что это его последний бой и он намерен завязывать с этим долбанным боксом?
— Нет, конечно, — вздохнул Атсон. — Если б знал — поставил бы на него, что ли?
— Не факт, — сказала Агата. — Если он вам за эту ставку выкладывал десять тысяч!
— Откуда вы знаете? — Атсон вдруг набычился.
— Я профессионал, — сказала она. — А профессионалу нужно лишь дать немного поработать своим серым клеточкам.
— Тихарям, что ли?
— Дорогой мистер Атсон, — Агата наклонилась чуть вперед. — У нас с вами вот здесь, — она дотронулась до лба, — по семнадцати миллиардов очень маленьких тихарей. Серых клеточек. Когда я их пускаю по следу…
— Понял, — сказал Атсон и обмяк.
— Еще один вопрос: верите ли вы в то, что именно Сэм "Вонючка" Бьюкеннен замочил Голландца?
— Не знаю, мэм, что там всякие брехуны пишут в своих грязных бумажках, которые и на подтирку-то срамно использовать, и что копы чикагские вякают, а только вот вам мое слово — слабо ему.