Фархад.
— Это что еще за условия? Не надо мне тут законы свои выдвигать.
Как всегда, упирается сумасбродная Росс. Вообще не удивила. У девушки вместо крови пламя, но я холоден и постараюсь усмирить ее пыл. Сохраняю спокойствие.
— Ты мать моего наследника. Ты подарила мне свое тело в кабинете клуба.
— Я была пьяная!
Натягивает, натягивает и без того тонкую струну терпения Росс, припоминая момент, который я не приветствую в женщинах. Категорично. Дышу глубже.
— Я не прошу тебя стать мусульманкой, не хочу разгневать Аллаха, таким подарочком как ты. Но у нас общий ребенок, а это многое меняет, Вик. Я предлагаю тебе свое сердце в обмен на покорность. Да, тебе придется измениться. И я со своей стороны, готов идти на уступки. Мы разговаривали с Женькой, я попросил у него твоей руки. Он сказал, что не против и ребенок должен расти в семье.
— Ну вот так новости. А меня? Меня вы спросить не захотели? Если у вас в ауле на базарах баб продают, то уверяю, Фархад, в России такого нет.
— Угомонись.
Раздражает. Аул. Да она, вообще, знает, что это такое? Услышала слово и твердит как сорока. Строптивая Кошка моя. Скрещивает руки на груди и носик свой задирает. Мол, смотри Алиев, какая Виктория грозная.
— Будешь капризничать, Росс, только хуже сделаешь. Вот скажи, я урод? Бездельник? Или, возможно, другого любишь?
— Нет!
С запалом кричит, но тут же осекается. Взглядом проверяет кроватку с сыном.
— Ну тогда доверься. Хотя бы спрячь свои когти. Ты же умеешь быть ласковой.
— Ох, Алиев. Хитрющий донельзя. В твоих глазах блеск нехороший. Я вот сейчас соглашусь, а потом тебе не понравится, как я танец живота верчу. Или чем там у вас развлекаются? Похрен. Я говорю, тебе не понравится и прихлопнешь меня как муху. Верно?
И кулак за спиной сжимается, до хруста. Вика слышит его, улыбается. Губами своими пухлыми. Сладкими. Бесящими.
— Вводная часть окончена, Росс. Теперь к сути. Спрашивать тебя никто не собирается. Женой ко мне в дом поедешь.
— Сразу бы так. Четко и ясно. А то сердце свое подарю, хозяйкой будешь… Хабиби, еп твою мать!
Передразнивает, морщится. Язык свой острый показывает.
— Играть со мной вздумала?!
В секунду, ближе к Змеюке. Порочной женщине, околдовавшей полностью разум. В секунду, рукой к тонкой шее. Небеса… Какая она желанная. Даже сейчас, после родов.
Я только успеваю коснуться мягких губ и снова почувствовать вкус моей Росс. Вобрать в себя их нежность. Дотронуться ладонью горечей щеки. Как слышу скрип двери и злюсь. Останавливаюсь. Кто там смеет тревожить мою семью?