— Росс имел ввиду меня.
Невозмутимый голос, как из глухой бочки. Осекаюсь. С виноватым видом смотрю на Фархада. Он все слышал. Но тактично сделал вид, будто не слышал. Ice Man. На повседневках.
Только в двух случаях, грозный Алиев, теряет контроль — когда поддается умелым приемчикам Виктории Росс, ну, и на родах. Мучилась я, но Богу душу, чуть не отдал Алиев. Не знаю, кому из нас хуже было.
Перевожу взгляд на братца, а тот улыбается. Встает с моей постели, медленно двигается к кроватке. Склоняясь, улюлюкает. Говорит, не свойственным для себя, голосом:
— Племянничек, мой родненький, Светозар. Мамка твоя, в себя пришла и, вроде, адекватна. Ты же отпустишь дядю по делам? Да? Только приглядывай тут за ними, — строго зыркает на меня, а потом на Алиева.
— Какой еще Светозар? Совсем сбрендил?
Тихим шепотом возмущается Фархад.
— Нормальное, русское имя…
Так же тихо отвечает.
— А свою дочь, что ж, Евангелиной назвал? Не Феклой? Лучезарой? Ты говоришь бред, Евгений Росс.
— Сам говоришь бред, засранец.
Не выдерживаю, стучу ладошкой по стене, чтоб замолчали оба.
Мужчины здесь, рядом со мной. Наверняка все обсудили. Думаю, бояться нечего. Женька бы не допустил пестица бедового, нависшего над судьбой, младшей сестры. Отбой угрозе.
Брат подмигивает и говорит, что обязательно приедет завтра утром. А сегодня, ему нужно встретить супругу из аэропорта. Саманта с дочерью, очень хотят, взглянуть на нового человечка.
Я отпускаю Женьку и, розово-ванильные облака, будто испаряются вместе с братом. На смену им, приходят тучи. Черные, грозовые. Точно такие же, как Фархад.
— Ну, Алиев. Что думаешь? Какие планы?
Вспоминаю столь тяжелый для меня разговор, но он неизбежен. Любишь, трахаться без защиты- люби и последствия разгребать. Какими бы тяжкими они ни были.
— Останешься в клинике, сколько положено. Потом я заберу вас домой.
— К себе? Я не хочу!
— А я и не спрашиваю. Зная наперед, скажу, Росс, совершенно не против.
— Врешь!
Забываюсь, повышаю тон. Сын начинает кряхтеть в кроватке. Волнение мое чувствует. Приходится захлопнуть рот. В глазах Фархада огонь горит, но далеко не от пылкой страсти. Немым укором на меня смотрит.
Мол, какая плохая мать. Смела потревожить дитя вот этой выходкой. Идеальный он наш, если бы не перебил охранников брата. Напрягает пасть свою хищную, легонько касается сына. И мелкий подельничек, явно на стороне папашки. Тут же успокаивается.
— МашАлах! Какой чудесный ребенок, сладкий, как мед. На радость мне, на милость всевышнего.
Нежный, добренький Фархад. Улыбается. И снова, орлом на меня глядит. Щурится. Я делаю, тоже самое. Фархад шагает к постели, а мои глаза, почти, как у жителя поднебесной. Алиев садится рядом, берет двумя руками мою ладошку. Тянет, к сердцу своему, жмет.