Еле удалось договориться с хозяйкой, чтобы пустила Тоби в дом. В доме, дескать, святой угол, а пес нечистое животное, ему нельзя. Какие-то деревенские предрассудки. Только когда я сказал, что это пес специальный – давить домовых крыс, с сомнением согласилась пустить в сени.
С интересом наблюдал весь день, как Тоби делил моих спутников на годных и негодных. Нескольких – Гвидо, Шолля и Марса, людей, которые меньше всего нравятся и мне, – он откровенно невзлюбил. Он не щерится и не гавкает, если кто-то ему неприятен. Он относится к этим ничтожествам с великосветским презрением. Высшее проявление – глядя надменно в глаза (научитесь еще делать это снизу вверх), поднять ногу и помочиться на кустик: вот так мы и вас в следующий раз, и это все, что мы о вас думаем. Потом нужно отвернуться, пару раз копнуть задними ногами, и противник будет морально уничтожен.
Душечку пес согласен снисходительно терпеть. К майору относится суховато и слегка настороженно, что-то все-таки удерживает его от откровенно презрительных поступков. Похоже, пес понимает, что майор начальство, и соблюдает субординацию. Зато наш «лошадиный доктор», старый Фальк, любитель крепкой выпивки и страшных историй на ночь у костра, записан у Тоби в доверенные лица. Лизаться к нему, как ко мне, Тоби не лезет, на руки себя брать не позволяет, но виляет старику хвостом, разрешает почесать шею или положить руку на голову.
Брезжит конечная цель нашего путешествия – Бромма. До нее осталось дня три пути, если фургон не будет сильно отставать.
* * *
Утром наблюдал необычное. Хозяйка, с таким предубеждением отнесшаяся к Тоби вчера, кормила его свежим творогом и приговаривала «хороший песик!» Объяснение лежало тут же – восемь задушенных крыс аккуратным рядком. Нам с удивленным майором в благодарность сложили в дорогу котомку: пироги, яйца, свежий хлеб. Этот песик не только сам прокормится, но и хозяина прокормит, с ним можно давать гастрольный тур по окрестным селениям. Теперь я за свое будущее спокоен. Не сложится с некромантией и музыкой, уйду в крысоловы.
До Броммы семьдесят миль. Будь у меня лошадь получше и не тащись за нами телега с общим походным барахлом, я был бы там завтра, так надоело волочиться со скоростью хромого обоза и ночевать как попало. Я, правда, не знаю, в каких условиях мне предстоит жить в Бромме, встретят ли нас по-дружески, надолго ли задержимся. Надеюсь на лучшее. Хотя бы на возможность спать на простынях, а не на чужом блохастом тулупе. Майор бодрячком, старые походные привычки. Наша разбойная орда ночью чуть не подожгла хозяйский сеновал. Кто-то не на месте выбил горячую трубку. Хорошо, что обошлось, успели затоптать. Следы они уничтожили, но старый Фальк весь день ворчал. Майор этого не слышал, а я почему-то знаю.