— Фантазии всё же лучше, чем туман в голове.
Прямо как у меня сейчас.
— Теперь ты ещё и цитировать Холмса будешь? — усмехнувшись, спросила она.
— Надеялся, что это проскользнёт незамеченным. Ты была сегодня в библиотеке?
— Нет, у герра Крауса… как обычно, — сделав паузу, тяжело вздохнула она. — Яков хочет, чтобы я посещала его лекции, вот и оставил для меня эту «пищу для мозгов».
— Напомни, кто такой Яков, — услышав, насколько требовательно прозвучал мой голос, я наигранно раскашлялся.
— Сын герра Крауса, — спокойно ответила она.
— А что за лекции? — За спиной пискнул таймер микроволновки, оповестивший о возобновлении подачи электричества.
— Литература.
— И зачем они тебе? — Включив электрочайник, достал я из шкафчика банку с кофе и кружку.
— Всё лучше, чем бесцельно проводить дни. — В трубке послышался звон посуды.
— Почему бесцельно? — Увлёкшись процессом приготовления напитка, я не обратил внимания на то, что уже давно пересёк черту, за которую раньше она мне не пускала.
— Потому что я не знаю цели. Где же ваша логика Холмс?
После этого разговор совсем не клеился. Я раздражался из-за её непонятного отношения ко мне и уже начал сожалеть об этом звонке.
«Что за паршивый день», — повесив трубку, направился я в гостиную с намерением растянуться перед телевизором и отвлечься.
13
Понедельник. Второй день город утопает в серой меланхолии и густом тумане. А через усеянное мелкими дождевыми каплями тонированное стекло автомобиля улица видится в десятки раз более унылой, чем есть на самом деле. Я не спал всю ночь, поэтому не рискнул сесть за руль в состоянии, когда напрочь отсутствует элементарная концентрация, — пришлось взять такси. Ворочаясь с бока на бок, я всё размышлял о назойливом «écale», со вчерашнего дня ставшим прекрасным описанием, по всей видимости, и моей жизни тоже. И вот он, результат, — очередной загаженный день. Впрочем, понедельники никогда не славились своей гуманностью.
— Кажется это надолго, — смотря на меня через зеркало заднего вида, резюмировал водитель.
Впереди нас до самого конца улицы выстроился неподвижный поток автомобилей и общественного транспорта, словно рой каких-то тарахтящих насекомых, сплочённых общей целью, все ожидали одного — когда же откроются дверки улья и будет можно рвануть на свободу. И каждый считал своим священным долгом хоть раз да подать оповестительный сигнал о том, что он просто сгорает от нетерпения. А пока светофоры игриво жонглировали цветами, нам ничего не оставалось, как стоять и послушно ждать, периодически смахивая дворниками накрапывающие на ветровых стёклах капли.