Макс пожал плечами, хотя и видел, что Полина на него не смотрит.
— Кольцо себе купила, дура… Не поможет ведь, да, когда их четверо…
— Полина, как это случилось? — Макс наконец сумел выговорить нечто членораздельное, но протянуть руки к ее дрожащим пальцам не решился.
— Как, как… А никак, — передернула она плечами. — Не поздно еще было. Точно не десять. Даже не во дворе. Я их не сразу заметила, а потом перешла на другую сторону, где прохожие были. Придурки за мной. Говорить что-то начали, а я даже не закричала, — Полина говорила монотонно и колотила по стене пяткой в носке. — Этот парень тут же подбежал, а они его сразу головой об стену, а потом ногами стали бить, но, думаю, он не чувствовал ничего уже. Весь народ сразу куда-то делся. Я даже забыла, что надо бежать. Я даже орать не могла. Если б два мужика из проезжающей машины не выскочили, они бы его забили, а потом и меня. Мужик выстрелил в ногу одному из дебилов, и они сбежали. Эти двое, думала, хоть милицию вызовут, но видно номера мобильников светить не хотели. Я постучалась в какую-то квартиру. Там я первый раз услышала это слово, но все-таки ментов вызвали. Я всю ночь в больнице просидела. Там и услышала от его матери, что лучше б он мимо прошел. Подумала, ну в сердцах, что не скажешь, а сегодня зашла узнать, как он, она мне это повторила уже в более красочных словах. Особенно, когда я сказала, что она замечательного сына воспитала.
Полина замолчала, но Макс не успел и слова вставить.
— Как она его такого воспитала, когда сама вот такая… Скажи, Макс, ты бы мимо прошел?
Макс чувствовал, что его голову обложило льдом.
— Не прошел, — сказал он, только не услышал своего голоса и не был уверен, что произнес это вслух. — Ты же одна не ходишь… Тебя ж подвозят…
— Кто это меня подвозит? Мы толпой из театра выходим. Сначала меня провожают, а потом идут к метро. Ну, бывает, администратор подвезет, но редко. Он обычно после антракта уходит. А тут я от подруги шла. Еще специально пораньше вышла, пока светло. Вот если бы только не август, не чертова эта пора!
— процитировала она Галича и вдруг согнулась пополам.
Макс чудом сумел поймать ее и развернуть к себе. Полина уткнулась ему в плечо, и он еле сумел добраться через волосы к ее спине, чтобы погладить свитер. Пара волосков попала ему в рот, но он не посмел отстранить Полину и убрать их. Какое, правда, посмел — он не сумел бы и двинуться. Он превратился в каменного истукана. Это только ее спина дрожала, а его каменная ладонь спокойно сносила удары свитера, колыхавшегося от рыданий. Макс открыл рот для дурацкого слова утешения, но волосы Полины вовремя засунули ему кляп.