из них последствия экспериментов – или помыть.
В который раз Серафима подивилась, как в маленьком домике на опушке леса могло помещаться столько пространства, сколько в самый просторный лукоморский дворец пришлось бы утаптывать конным полком. Один этаж, дранка на крыше, продуваемое всеми ветрами дощатое крылечко и хоромы на три окна Адалетова[2] домика лишний раз доказывали истину, что внешность может быть обманчива. Но для получения доказательства надо было сперва пройти большую комнату, встречавшую посетителей обычной деревенской обстановкой, свернуть по коридорчику направо и открыть скрипучую дверь второго чулана, ту, в которой был выпилен уголок для кота. И тогда ничего не подозревающие гости[3] в единый шаг оказывались в замке волшебника, таком, каким себе представляли – или не представляли. Бесчисленные этажи, переходы, башни и подвалы тайной цитадели мага-хранителя[4] было ни в сказке описать, ни пером инвентаризировать – не говоря уже про то, чем они были заполнены. На вопрос же, отчего нужно водить за нос непосвященных, предпоследний маг-хранитель отвечал каждый раз по-разному. То чтобы не портить вид на лес и озеро, то чтобы меньше платить налога на недвижимость, то рассказывал о своей небывалой скромности или нежелании нечаянно переплюнуть королевский замок – уж больно обидчивые и злопамятные иногда попадались на престоле экземпляры… Правда же была одна, и находилась она в комнате, едва избежавшей нашествия наследницы Ивана и Серафимы, царевичей Лукоморских. Всё пространство от пола до потолка было исчерчено разноцветными светящимися дугами и прямыми и усыпано точками и полупрозрачными сферами, сияющими здесь, но исчезающими в измерении, привычном обитателям Белого Света. Маги называли эту комнату хранилищем, но для доступности понимания переводили на общепонятный язык как "диагностически-превентивная интерактивная проекционная"[5].
Уложив детей, лукоморцы чмокнули их на сон грядущий, задули ночник и вышли в коридор. Там их поджидал Агафон, изучавший то ли особо интересный камень в стене, то ли что-то, находившееся за ним на расстоянии в сотни километров. Пальцы его рассеянно теребили рукав черного балахона – рабочей одежды мага. Высокий, светловолосый, с серыми глазами, он был бы похож на Ивана как брат, если бы не сухощавое сложение, руки – не воина, но ученого мужа, и ироничная усмешка, редко сходившая с губ.
– Неприятности? – спросила царевна, не дожидаясь, пока их старый друг снова натянет улыбку на лицо.
– Да так… – махнул рукой чародей и поморщился.