– Душевный, ага, – согласилась его супруга, засовывая в рот отказника.
– И тяпнуть не дураки, – кивнул Агафон на пустые бутыли.
– Ну что, поели, можно и поговорить? – улыбнулась Серафима хозяину.
И тут в столик рядом с ее рукой впилась стрела. Вторая ударилась туда, где располагалась ее спина – и которой там больше не было. Миг – и пара метательных ножей находит цель. Еще секунда – и незримый воздушный кулак, проломив стену, отшвыривает всё живое и не очень в канаву. Мгновение – и выкрик: "Погодите, тут какое-то недоразумение, давайте с ними поговорим!" опускает руку царевны с третьим ножом и рассыпает готовое сорваться заклинание огня в черные искры.
– Какого Гаурдака кривоногого?!.. – рыкнула Сенька на супруга. – Они нас расстреливают без объявления войны, а ты…
И тут ей в голову пришла одна, но логичная мысль.
– Чаёк, – ласково глянула она на Бу Хая, скукожившегося под ее проникновенным[34] взором. – А не объяснишь ли ты нам, сердешный, откуда приперлись эти макизары?
– Патриа о муэрте, – смущенный донельзя, пробормотал вамаясец и опустил голову.
– А ну-ка, идите сюда… – под тихий речитатив заклинания Агафон принялся делать экспрессивные пассы, и из кювета, грязные, контуженные и сконфуженные, выплыло полтора десятка аборигенов в желтых повязках на головах и медленно подрейфовало в чаёвню.
Пока ополченцы не опомнились, Серафима отобрала их арсенал, состоявший из нескольких луков и десятка кос и цепов, вернула свои ножи, а Иванушка, отыскав опытным взглядом предводителя и помощника[35], обратился к ним с речью:
– Мы с друзьями – мирные путники, и в вашей стране совсем недавно. Нам казалось, что более дружелюбного народа, чем ваш, трудно представить. И вдруг, ни за что, ни про что вы пытаетесь лишить нас жизни. За что?
– Но пасаран, – вызывающе зыркнул на них вожак, и не успела Сенька подумать, что с заклинанием языка точно надо что-то делать, как второй заводила, презрев все реалии, угрюмо потребовал:
– Хенде хох! Восвояси капут!
Агафон побагровел так, что кто-то в толпе нервно охнул:
– Матка боска честонховска…
Чай вывернулся вперед и, вскинув ладони, умоляюще проговорил:
– Вотвояси-Восвояси бхай-бхай!
Скрежеща зубами, сверкая очами и не глядя на друзей, его премудрие протянул руку:
– Амулеты.
– Не, а я чё… я ничё, – не задавая вопросов, царевна проворно сняла свой и положила ему в ладонь. Иванушка последовал ее примеру.
Приперев обезоруженных, и оттого растерявших воинственный пыл крестьян к стене и позволив им заняться оказанием первой помощи нуждающимся, используя повязки по назначению, лукоморцы дали магу поэкспериментировать с акцентами и ударениями лингвозаклятья. К счастью, корректировка не потребовала начертания септограммы, и через десять минут деревянные узелки были возвращены на привычные места.