– Не ссорьтесь, – холодно оборвал их Тонитута. – Я, как врачеватель, понимаю, что это от нервного перенапряжения, и что многие позже пожалеют о сказанном… и не сказанном… – обвел он бесстрастным взглядом своих учеников, не выступивших на его защиту, – но сейчас надо заняться делом.
– Слова моего коллеги – корзина золота, – кивнул Нерояма и встретился глазами с каждым из молодых чародеев по очереди. – А молчание иногда может весить как две корзины золота. И маленькая тележка жемчуга.
– Да, сенсей, – потупились недогоревшие и перегоревшие воинственные взоры.
Лёлька, затаив дыхание наблюдавшая за этой сценой, тихо простонала. Изгнание закончилось, не начавшись. Время снова пошло. Что делать теперь? Что?! Планы, казавшиеся такими хитроумными метров полсотни выше, рассыпались в прах: ни прятать, ни ломать в этом зале было нечего. Россыпи битого камня, нападавшие с щербатого потолка, несколько валунов размером со свинью, гладкие и бесформенные, пыль, темнота, и это треклятое гудение, от которого свербели зубы и чесались глаза.
Нет, конечно, какие-то корзины и коробки валялись на границе полусвета и тьмы, но вамаясьцы не обращали на них никакого внимания, да и всё равно прятать эту тару было некуда.
– Тихон! Они начинают! Что делать?!.. – шепотом взвыла Лёлька. Но амулет лишь напряженно шепнул: "Не могу… держу его… вас прикрываю… не могу больше ничего… думай…"
Думать?! Когда от гуда мозги превращались в кашу?! А сам он перловкой или овсянкой думать когда-нибудь пробовал?!
Чародеи встали в круг, вытянули правые руки, соприкоснувшись вершинами своих загадочных брусков-кристаллов, вдохнули-выдохнули глубоко и сжали губы. Лёка ожидала, чего угодно – медитации, репетиции, спевки, игры в камень-ножницы-бумагу, но то, что произошло дальше, повергло ее в панику.
Нерояма поднял левую руку – и к распроклятому жужжанию добавилась новая нота, низкая и монотонная. Девочка не сразу поняла, что этот звук издавали волшебники. И пока она гадала, что бы это значило, валуны, разбросанные по углам зала, вспыхнули пронзительным светом. Синий, сиреневый, голубой, фиолетовый, лиловый, и еще несколько цветов, названия которым Лёлька не успела ни вспомнить, ни придумать.
Девять! По числу магов!
– Что это? – испуганный Ярик прижался к сестре – и едва не запрыгнул к ней на руки: от камней по полу побежали-зазмеились верткие молнии: сначала навстречу друг другу, потом, покрывая пол мелкой, ни на мгновение не останавливающейся сетью, к центру.
Лёлька не знала, что будет с человеком, наступившим на молнию – или с человеком, под ноги которого эта молния подскользнет, и выяснять не собиралась. Стиснув зубы, чтобы не завизжать, она заскочила на камень величиной с яблоко, поняла, что арбуз подошел бы больше, но где его взять, поставила вторую ногу на другое каменное яблоко и свирепо дернула брата за плечо, указывая на россыпь таких же камней у них под ногами: