– Времена такие, какими мы их сами делаем, Маза-сан, – Вечный зыркнул на придворного, и ноги того подкосились сами собой и плюхнули хозяина новым бирюзовым кимоно в лужу. – Вам, людям момента, этого не понять. Но мы, старая гвардия, привыкли ставить благо и процветание империи превыше всего!
– Ее амбиции, скорее, – уроненный, но не побежденный, пробормотал вельможа, задом начиная отползать на безопасное расстояние[266].
– Империя без амбиций – как человек без желаний! Покойник! – глаза Таракану лихорадочно заблестели. – Унизивший ее хоть раз должен раскаиваться до конца своих дней! Лбом об стену биться! И наша задача – не оставить ему стен! Не оставить ничего – выжженная земля! Вытоптанные поля! Руины на развалинах! Гордость Восвояси дорого стоит! Крови! Кровью искупаются оскорбления! Так учили юношей во времена моей молодости, и империя была непобедима! Не желаю умалить скоропостижную кончину Шино Надорваси, вашего многоуважаемого отца, Миномёто-сан, проигравшего решающую битву, но боги, чтобы загладить свою вину, благословили нас сыном. Теперь покарать мятежников и вознести Восвояси на сияющие высоты превосходства будет в вашей власти!
– Вы не перестаете меня удивлять, Таракану-сан, – тонкие губы Миномёто изволили, наконец-то, изломиться в осторожной улыбке. – Так всё просто, если судить по вашим словам, что… просто не верится. Столько лет… столько усилий… и вдруг…
– Изволите взглянуть, ваше превосходительство… – чародей пожирал взглядом Шино в поисках одобрения, и только дождавшись высочайшего кивка, договорил: – … и ваше величество. Абсолютно безопасно и невероятно познавательно. Сотни лет он покоился в этой ловушке вдали от человечества, но боги назначили час торжества – и он вернулся к нам как миленький! На воскрешение былого величия…
Княжна всё ждала и ждала, когда старый циник Ода сложит фигу в кармане, или ухмыльнется хотя бы уголком рта или глазами, или подпустит что-нибудь такое-эдакое в его стиле, что перевернет всё говоримое с ног на голову – но не дождалась. Неужели он действительно верил в то, что говорил? Или… вправду сошёл с ума?.. То есть он в самом деле преклоняется перед Шино как перед полководцем, способным залить кровью целую страну? Перед Шино, который думает, что империя тем величественнее, чем больше ее боятся, чем большее количество других стран она может подчинить своей воле? Один псих – худо, а два, да еще спевшихся…
– …Она еще встанет с колен, и старый позор обернется новыми победами! И пусть ее недруги роют себе могилы!
Миномёто милостиво кивнул: