. – Побудьте тираном!
– Но это же тайсёгун! А если армия взбунтуется? Может, лучше под домашний арест? На одну ночь? И один на один попросить, чтобы он потом извинился прилюдно… если его не затруднит… но если затруднит, то не надо… – император в поисках сочувствия глянул на княжну, понял, что все взгляды, уши и носы[269], включая ее, уже прикованы к Вечному и Шино, и смолк.
– Во имя любви к отечеству, во имя перспектив его величия я бы на вашем месте, Шино-сан, поразмыслил, как эту ошибку можно исправить, – прищурившись, медленно говорил чародей. – А после этого мы с вами…
– Мы – с вами?! Знайте свое место, Ода-сан! Вы на своем должны ковать оружие возмездия и помалкивать! – отрезал Шино и шагнул к сундуку. – А я на своём буду сам за себя размышлять. Мои предки приняли гири в отношении рода Маяхат и были верны клятве с тех пор! И меня ничто не заставит изменить ей! "Верность и честь" наш девиз. Не забывайте, с кем разговариваете, Извечный!
– Да, тайсёгун. Моя вина безмерна, тайсёгун, – прошипел сквозь зубы Ода. – От земли до неба, тайсёгун. От забора до обеда, тайсёгун. Мелкими шажками, тайсёгун. Нет меры, нет, тайсёгун, нет…
– Безмерна? Вздор. Всему есть мера, – Миномёто, больше не в силах скрывать недоумение, холодно покосился на Вечного и выговорил: – Но это тоже решать не вам.
Во взгляде мага, направленном на Шино, Лёлька заметила что-то колючее, мелькнувшее и тут же пропавшее. Что-то, не понятое и не пойманное, скорее всего, даже самим Таракану. Но за себя княжна могла твёрдо сказать: она ловить это "что-то" не собиралась, и никому бы не посоветовала, а если бы оно вдруг на неё напало, то дала бы дёру с такими воплями, что мало бы не показалось.
Но несколько мгновений спустя Ода уже стоял, как ни в чем не бывало, перекатываясь с пяток на носки и чуть склонив голову: живое воплощение картины Гдетатама Намазюки "Почтительный верноподдатый, выпив пятилитровое ведерко сакэ по поводу неожиданной радости приглашения ко двору, ожидает всяческих благ от своего благородного сюзерена на южном склоне чайного холма У Ди".
– Приступайте, Ода-сан, с благословения… С моего благословения. И нашего священного тэнно.
Шино обернулся к императору и поклонился – без малейшей насмешки.
– Воля тайсёгуна закон для меня, – почтительно склонил голову Извечный.
Надежда Лёки на то, что он не сможет убрать сеть, не оправдались. Похоже, времени в обществе амулета Грома Таракану зря не терял, хотя, наверное, и несколько сотен лет в роли ученика самого могущественного Вечного пошли на пользу. Несколько уверенных прикосновений под ритмичные слова заклинания – и кристальные бруски вспыхнули невыносимо-белым, упали на землю, оплавляя ее до стекольного блеска, и рассыпались в пыль. Сеть, удерживавшая амулет Грома, растаяла.