— Ты сейчас в состоянии нездорового ажиотажа, поэтому я не стану принимать твои слова всерьёз. — Отец хмурится. Видно, что обижается и очень зол. — Ты ведёшь себя как упрямый ребёнок. Как насчёт того, чтобы отдохнуть в Европе?
— Как насчёт того, чтобы сказать мне правду? И не начинай снова про мамины пожелания! Ты выполнил её волю, скрывал её от меня сколько мог. Но теперь я знаю, что она жива. В такой ситуации мама не стала бы возражать против моих вопросов.
Отец осел в кресле, словно хотел утонуть в нём и скрыться из вида. В этот раз Дарси была непоколебима, не повелась на его горестный вид. Сегодня она пришла подготовленной к решающей битве.
— Я собираюсь нанять детектива.
У неё грохотнуло в ушах от отцовского взгляда, от того, как он вскочил, опрокинув кресло, и заметался по кабинету.
— Нет! Ты… нет!
Впервые в жизни отец не знал, что сказать. Его отчаяние, его гневная растерянность убедили Дарси, что она на правильном пути. Куда ведёт этот путь, непонятно. Да и стоит ли искать то, что так ревностно скрывает отец?
Проблема в том, что унюхав секрет такого масштаба, ты уже не можешь свернуть с пути. Дрожа и жмурясь, толкаешься ближе, ближе.
Дарси обняла отца за шею. Он оттолкнул её, но вполсилы, поэтому она удержала, заставляя слушать и слышать. И снова объяснила, чего хочет. Нет, не хочет, требует. Правды. Участия в жизни матери. Объяснила, а потом посмотрела отцу в глаза. И как будто машиной времени проехало по ним обоим. Дарси повзрослела, стряхнула наивность, которую позволяла себе все эти годы. А её отец, подтянутый, элегантный мужчина, превратился в старика. Усталого, неопрятного даже, волосы на висках закудрявились седым пухом.
— Папуль, что с тобой? Как у тебя с сердцем?
— Всё нормально.
Архипов выпрямился, обнял дочь, прижал к себе. Взял объятия в свои руки, как и положено мужчине. Теперь он успокаивает Дарси, а не наоборот. Не должно быть наоборот.
Посмотрел в её глаза, такие материнские, как будто в них и живёт болезнь. Тамара точно так на него смотрела, и от этого взгляда он ей всю жизнь отдал. И дочке отдаст, всё отдаст. Похоже, придётся и правду отдать. Немыслимую правду, ноющую в его груди. Легче сжечь себя заживо, чем выпустить её наружу, но придётся.
Дело не в детективе, его можно подкупить. И не в данном Тамаре обещании сказать дочке правду до начала болезни. Дело в том, что Дарси не простит лжи. Она будет благодарна за прошлое, но не за сегодняшнюю ложь. Ведь она и так стоит на краю правды. Нутром чует ложь, поэтому и настаивает. Не сегодня завтра появятся симптомы, и она узнает о материнском наследии. И тогда она вспомнит об отцовской лжи и не простит.