Не отвечая, я встал из-за предательски ускользнувшего стула и грохнулся на пол. Было тепло. Пахло землей и резиной сапог. Я обхватил ножку стола и закрыл глаза. Пол мягко тронулся, начиная раскручиваться. Зашелестела куртка, укрывшая мое немощное тело. Хотелось блевать.
Доносились голоса негромко переговаривающих собутыльников. Ни слова не разобрать. Щелчок. Комната погрузилась в темноту. Я крепко вцепился в ножку стола, словно укореняя свое положении в кружащем пространстве комнаты, и заснул.
Меня ударили по щекам, заставляя проснуться. Глаза. Некрасивые и маленькие. Карие, с сеткой крупных капилляров.
- Некрасивые у тебя глаза, - пробурчал я, отворачиваясь от проводника.
- Так ты же не жениться пришел, - усмехнулся он. - Вставай, скора выходим.
От выпитого накануне меня едва не бросило обратно, когда я попытался привстать. Голова не болела, но тело стало ватным и непослушным. Я уцепился за край стола и кое-как поднялся. За окном темно, ни намека на предрассветное светло на горизонте. Зато лампочка горела слишком ярко, заставляя болезненно щуриться. Я схватил прохладную банку с компотом и надолго присосался к ней, втягивая сладкую жидкость.
Туалет был на улице. Никаких удобств, кроме холодной древесины и мотка туалетной бумаги. Справив нужду, я вернулся в дом, где ожидали хозяин и Саша. Сюрпризом оказался лекарь, по-хозяйски развалившийся на диване. Еще больше удивило ружья подле него, недобро блестевшее ореховым прикладом и черненым дулом.
- Подстраховка нужна, - ответил на мой красноречивый взгляд проводник. - Посидим на дорожку и пошли.
Мы сели, стараясь не смотреть друг на друга. Никогда не понимал этой традиции. Первым не выдержала Саша, начавшая нетерпеливо цокать языком. Проводник намек принял и мы вышли на улицу.
По ночной дороге уже сновали тени, изредка перекидывающиеся отрывистыми репликами. Хозяин прикрыл калитку, навесил на доску забору алюминиевый поводок, заменяющий замок и, мы присоединились к веренице будущих игроков.
Проводник шел впереди, лекарь замыкал нашу процессию. Всегда чувствовал себе неуютно, когда позади кто-то идет. Сейчас это ощущение усилилось, возможно, из-за ружей наших сопровождающих. Саша молчала, часто схаркивая на обочину, как заправский курильщик.
Начало светать. Глаза привыкли к темноте, различая даже мелкие травинки на поле. На ботинки налипла грязь, неприятно утяжеляя шаг. Останавливаться, чтобы счистить ее, казалось почти святотатством против размеренного хода группы.
Мы вошли в лес, издали выглядевший непроходимым из-за наросшего кустарника, мотков колючей проволоки и многочисленных оврагов. Колючая ветка проехалась по моему лицу, оставляя царапину. Я выругался, нарушив тишину, длящуюся с начала похода.