Хэйзел
Нахмурившись, Кнут втолкнул меня внутрь хижины. Он положил на стол ужасную связку обезглавленной дичи.
Когда снова повернулся ко мне, заметила, что он стоит между мной и дверью. Хотя это не имело значения; я не могла ни бороться с ним, ни убежать, но мне нужно заставить его увидеть.
Лихорадка начиналась, как только всходила луна. Она приходила ко мне каждое полнолуние, но что-то, возможно, время, проведенное в объятиях воина, заставило ее прийти раньше.
Кнут навис надо мной.
— Расскажи мне об этой болезни.
— Это проклятие, очень похожее на твое. Он настигло нас… нескольких моих сестер из аббатства и меня, — я сложила руки на груди. От одного его вида у меня потекли слюнки, половые губки стали влажными, а внутри все трепетало от желания.
— Как долго это длится?
— Несколько дней. Монах в аббатстве запирал женщин, у которых начиналась течка. Я засыпала под звуки их стонов и криков, словно в них вселился демон.
— Он не запирал тебя?
Я отрицательно покачала головой.
— Я скрывала от него. Но сегодня стало хуже, гораздо хуже. У меня все болит. Я почти… потрогала себя между ног.
Он помолчал.
— Ты хотела потрогать себя?
— Да.
— Но не сделала этого? — его голос стал гортаннее.
Я опять отрицательно покачала головой.
— Почему?
— Что?
— Почему ты не дотронулась?
— Потому что это порочно, — прошептала я. — Это проклятие луны. Я не должна сдаваться. Ты обязан мне помочь. — Каждая секунда приближала меня к тому, чтобы потерять контроль и наброситься на него, как собака во время течки. Стыд обжег мои щеки. — Пожалуйста, помоги мне.
— Я помогу.
— Ты отведешь меня обратно?
Его глаза вспыхнули ярко-желтым светом.
— Нет, Хейзел. Я никогда не позволю тебе уйти.
— Тогда как?..
Он приложил палец к моим губам.
— Молчи. Я твоя пара и дам тебе то, что нужно. Доверься мне.
— Я не хочу потерять контроль.
— Тогда отдайся мне. Я уберегу тебя от беды.
Я вцепилась в его предплечья.
— Ты должен связать меня. Я стану стонать и умолять, но ты не отпускай меня. Пожалуйста.
— Хорошо, — сказал он хриплым голосом.
Он привязал меня к крепкому стулу с помощью найденных им лоскутов мягкой кожи.
— Веревка держит лучше, — сказала я ему.
— Нет, малышка. Я не позволю ничему натирать твою нежную кожу. — Его прикосновение пронзило меня огнем.
Почти в муках от болезни я не стала спорить.
Я расслабилась только тогда, когда полностью оказалась связанной. Он посадил меня поближе к огню в лучах лунного света.
— Ты очень красивая, — сказал он мне и коснулся пальцами моих губ, и я вздохнула, чуть не плача от облегчения. Ему позволялось прикасаться ко мне, и я откликалась, не боясь опозориться.