Федор Филиппович сделал последний глоток и отставил бутылку.
— Я вижу, у вас уже все решено и подписано, — сказал он, жестом отказавшись от новой порции пива. — И, коль скоро вы твердо рассчитываете, что ваше обращение дойдет до адресатов, нетрудно догадаться, что ты со своим созвездием на погонах далеко не единственная и, возможно, даже не самая большая шишка в этой компании энтузиастов.
— Это только твое предположение, — вскользь заметил Алехин.
— Разумеется. Но, смею думать, недалекое от истины. И у меня сам собой возникает вопрос: на кой ляд вам нужен я? В роли мальчика на побегушках? Не прельщает, извини — стар, да и характер не тот. В качестве ширмы я не гожусь — мелковат, вам, большим, за мной не спрятаться, да вы, как я понял, и не собираетесь от кого-то прятаться…
— Правильно, — помолчав, сказал Алехин. — Острой нужды в тебе мы не испытываем, твои влияние и авторитет — это так, приятное, но вовсе не обязательное дополнение к общему букету. Но, согласись, умного, честного и уважаемого человека лучше иметь своим союзником, чем противником.
— То есть ты пытаешься выяснить, не стану ли я вам мешать, — резюмировал Потапчук.
— Полагаю, уже выяснил. Свою позицию ты изложил предельно ясно, и она полностью совпадает с нашей. Так почему бы тебе к нам не присоединиться?
— А что надо делать?
— Захватить почту и телеграф, — сказал Алехин. — А телефонную станцию и вокзалы мы возьмем на себя… Что за детский сад, Федор? Что делать… Снять штаны и бегать! Доказывать, убеждать, требовать. Добиваться, чтобы власть, наконец, занялась своим прямым делом — наведением в стране конституционного порядка. Отечеству служить, больше от тебя, русского генерала, ничего не требуется!
— Я должен подумать, — сделав соответствующую серьезности момента паузу, с сосредоточенным видом произнес Федор Филиппович.
— Думай, — разрешил Алехин. — Только не сейчас. Не поддать ли нам парку, как ты полагаешь, товарищ генерал?
— Полагаю, что это разумное предложение, товарищ генерал, — в тон ему откликнулся Потапчук.
— А потом еще по пивку.
— Возможно, даже по парочке.
— Орел! — воскликнул генерал-полковник Алехин. — А говоришь: старею… Да ты любому молодому сто очков вперед дашь!
Обмениваясь шутками и посмеиваясь, генералы встали из-за стола и скрылись за висящей на фигурных кованых петлях дверью парилки. Вскоре оттуда послышалось шипение льющейся на раскаленные камни воды, шлепки березовых веников и удалое уханье и аханье их превосходительств.
* * *
Миновав узкую сводчатую арку, горизонтальные борозды на стенах которой, казалось, хранили в себе навеки впитавшийся в штукатурку прочувствованный мат недостаточно опытных и осторожных водителей, Глеб вошел в уютный зеленый двор старого дома на Малой Грузинской. Его губы тронула легкая, немного грустная улыбка, когда он увидел приткнувшийся на привычном, раз и навсегда закрепленном за ним месте древний, как гора Арарат, оливково-зеленый «лендровер» с укрепленной на капоте запаской. Наличие во дворе этого полноприводного чудища с богатейшей биографией и фантастическим пробегом означало, что нужный Глебу человек дома, а если и отлучился, то не далее ближайшего гастронома.