Снаружи уже темнело. Над крыльцом зажёгся главный фонарь, а газон в глубине двора походил на поле. Санитар-охранник что-то сказал, но я недослышал и вышагнул в темень, на свежий воздух, где всё ещё моросил дождь.
Завтра я приведу сюда Йена.
Это слово – «завтра», «завтра», «завтра» – буквально сверлило мозг, вызывая дикое возбуждение. От земли шёл запах мокрой травы. Вазы, эти гипсовые урны, белели, как морские ворота, и в складке туч раздавался жалобный птичий крик, отдаляющийся к горам. У фонтана-купальни шевелилась подбитая на бок тень. Привратник нагружал тачку травой и камнями, а рядом с ним стоял кто-то ещё – невысокий, но кряжистый. В белых брюках и тёмной рубашке, он быстро обернулся, когда я подошёл, и тогда я увидел, что это Полли.
Он усмехнулся и проскользнул рядом, едва не задев меня плечом. Привратник опустил лопату и взглянул на меня, чуть повернув голову. Обожжённая шея мешала ему смотреть прямо.
– Гнида, – конечно, я имел в виду Полли. – Дать ему в рыло?
– Неа, – хрипловатый полушёпот.
В жёлтом фонарном свете разбросанные инструменты блестели алмазной крошкой. Я взял вторую лопату и быстро наполнил тачку. Вся эта работа казалась чертовски бессмысленной. Человек в резиновых сапогах закурил и подошёл ко мне. Увечный, но вряд ли слабоумный. Я вспомнил, как он спросил: «Закончил?», а потом поволок тело Фритцля в овраг.
– Завтра я уеду отсюда, – сказал я.
– Куда? – поинтересовался он.
– Не знаю. Может быть, в Хильдесгайм. Или в Бетци. Просто поживу там пару недель.
– Пожить-то можно и здесь, – возразил он вполне резонно.
– Это кому всё равно.
Я бы хотел объехать весь мир, но так, чтобы вернуться. В Хильдесгайме, по правде говоря, я никогда и не был, но слышал, что он построен вокруг розового куста. В Бетци выращивают картофель сорта «Флоретта». Я отлично разбираюсь в картофеле. Если я когда-нибудь заведу себе дом, то прикуплю к нему поле и засажу клубнями разных сортов – от крахмалистых до самых красных, пригодных только для варки.
– Здесь тоже растёт картофель.
Теперь он стоял совсем рядом. От штормовки пахло бензином, которым он поливал траву и сучья перед тем, как зажечь. Из-под полы резиновой шляпы блестели внимательные глаза.
– Говно у вас тут, а не картофель, – сказал я. – Ты уж извини меня, братец. Если земля не родит, то не стоит её и мучить. Я так считаю.
***
Перед ужином я заглянул к Афрани за крысой и подивился, насколько там всё мудро устроено.
Мудро, но до странности хаотично. Женщины обживают пространство совсем не так, как мы. Вещи привлекают к себе внимание, подманивают, сбивают с цели. Они разбросаны, как след охотника – неслучайно. Вот, скажем, эта блузка на вешалке. Я бы убрал её в шкаф, и дело с концами, но ведь не тут-то было. К блузке прилагается полотенце. К полотенцу – капли на смуглой коже, вся эта бижутерия, и эти туфли, эти… чёрт знает что!