– А теперь что?
– Теперь доктор сделает вам укол, – твёрдо и даже сочувственно сказал Трассе. – Не тревожьтесь, не цианид. Мне нужны люди, Эрих, и вы мне подходите. Позже обратитесь к доктору, и он поможет вам слезть с иглы. Вы это уже делали.
– Что?
От шока я даже сел ровнее. Гудящий туман в голове начал рассеиваться, сменяясь чудовищным пониманием. Невероятно. Потрясающая практичность!
– А… а девушка?
– А девушку мы оставим на утро, – он улыбнулся. Что называется, разрядил напряжение. По бугрящейся человечьей массе пробежали смешки.
Я рванулся.
Сразу же множество рук прижали меня к матрасу. Чей-то локоть сдавил шею, пережимая артерии. Дерьмо! Такое впечатление, что гигантский осьминог одновременно душит и высасывает кишки. Я спикировал с адреналиновой вышки, и парашют хлопнул меня по затылку. Я дрался. Я с бешеной скоростью падал вниз.
Ланге подождал, когда меня зафиксируют, и осведомился, как всегда, буднично, с оттенком рабочего любопытства:
– Что вам обычно давали, Эрих? Первитин? А ещё?
– Конский навоз.
Он покачал головой.
Сверкнула игла.
В тот миг, когда он надавил на поршень, я снова увидел дом, о котором мечтал недавно. Всего два этажа, двор и галерея. Я чувствовал запах сена. Двор вымощен камнем, а рядом с домом навес и сеновал. Я попытался найти мысль или точку – я мог бы за неё ухватиться; с холмистой кручи я видел речку и Хильдесгайм, и полные слёз глаза Афрани, золотистые и бархатные в серёдке перед зрачком, они смотрели так трагично и пристально, они смотрели на меня, не моргая…
– Пойдём-ка, приятель, – сказал Полли, придерживая меня за пояс. – Твою Hure8 отвели в бельевую, и завтра мы устроим банкет. Ты же у нас не жадный? В принципе, могу уступить свою очередь. Я предпочитаю худышек, так, чтоб лобковая кость торчала.
– Ске… лет?
– У-у!
– Сам ты скелет!
Они громко заржали, распугивая тишину пансионата своим неуёмным гоготом. Своим бесшабашным весельем. Молодёжь. Чего с неё взять?
Мы куда-то шли и, наконец, пришли. Я опустился бы на пол, но они мне не дали. Панцирная кровать страшно скрипела. Я усердно сохранял в себе точку, и не заметил, когда все ушли, а со мной остался лишь Полли, мой единственный друг.
– Просто расслабься, старичок.
– Куда ты…
Полли – парень это вообще или девушка? – просто огонь. Он разделся и налёг мне на грудь и поцеловал меня в губы. Целовался он жадно, но неумело. Я показал как. Он елозил пальцами по моему животу, изучая татуировки. «Я вырежу тебе марку», – сказал он и достал нож. От его кожи веяло жаром, и я расстроился, когда дверь распахнулась и на пороге возник Трассе, мой второй единственный друг, и залепил Полли затрещину.