Дождь обрушивается на меня тяжелыми каплями, сшибает с ног. Падаю на колени, чуть дыша. Боль рвет жилы, выжигает внутренности. Я просто горю, а дождь острыми каплями хлещет по спине, плечам. Ветер швыряет горсти холодной воды прямо в лицо. Я захлебываюсь ими и кричу. Срывая голос, распугивая прохожих. Кричу, и небеса дрожат мне в унисон. Я не помню, куда иду. Все в сплошном тумане. А когда сознание проясняется, обнаруживаю себя на деревянном полу мужской спальни, со стены на меня смотрит собственное отражение.
Эта рыжая девчонка счастливо смеется, а зеленые глаза, словно два бездонных озера. И ей абсолютно плевать на рыжие веснушки, которые здесь и сейчас не кажутся мне уродством, а чем-то необычным. То, что умники называют изюминкой. Медленно поднимаюсь на негнущихся ногах, подхожу к своему портрету. Я не была в этой комнате с шестнадцати лет. Сейчас мне двадцать пять и мне страшно, как маленькой, которой приснился кошмар. Хочется забраться под одеяло и чтобы кто-то разогнал все мои страхи.
Касаюсь пальцами изумрудного дракона, запутавшегося в развевающихся волосах меня нарисованной, и вдруг отчетливо понимаю, что единственный человек, способный разогнать все мои кошмары, сейчас сам угодил в кромешную тьму ада.
Из-за меня.
Выдыхаю судорожно, осторожно ступая вдоль расписанной фантастическим миром стены. Запоминаю каждый штрих, каждый изгиб, оттенки и тону в радужной феерии красок. Простая палитра цветов, отразившая целую жизнь. И не только сказочных драконов и дивной рыжей русалки, но и нашу.
Брызги фонтана щекочут лицо, и я смеюсь, подставляю ладонь под тугие струи, и смеюсь, наслаждаясь нежной лаской воды. Чьи-то руки закрывают глаза, и запах мандаринов раскрывает загадку незнакомца.
— Привет, Земляничка, — хриплый шепот обжигает ухо, мурашки танцуют танго по ставшей вмиг чувствительной коже.
— Здравствуй, Пепел, — улыбаюсь, губами касаясь шершавой ладони. И разворачиваюсь в его руках, носом уткнувшись в нежные цветы. Гляжу во все глаза на тугой букет незабудок.
— Это...мне? — и руки сами ложатся на длинные пальцы Руслана, обхватившие букет.
— Нет, фонтану, — фыркает Руслан. — Конечно, тебе, моя сладкая, — и притягивает меня к себе вместе с букетом. Касается губами губ. И я впервые не отстраняюсь от него, напрочь забыв, что мы стоим на центральной площади, и что нас могут увидеть. Обескураженная его жестом. Ним самим сегодня. И эти цветы. Незабудки.
— Рус, — шепчу тихо-тихо. И он с удивлением заглядывает в мои влажные от слез глаза.
— Не понял? Что за мокрота, Земляничка? — хмурится.