Да, я мудак и полное дерьмо, но сегодня она увидит: в моих руках не только жизнь ее недоразвитого муженька, но и карьера ее любимого сыночка.
Ева молчит всю дорогу, смотрит в окно и кусает губы. И это молчание давит, ворует кислород из салона машины.
Опускаю стекло, позволяя горячему воздуху ворваться в прохладу салона, а свисту ветра разодрать в клочья темную тишину. Он врывается влажным вихрем, окатывая солеными брызгами расстилающегося внизу моря, треплет распущенные волосы Евы. Она оборачивается и смотрит на меня. Я ощущаю кожей ее обжигающий взгляд и на мгновение отрываюсь от трассы. Блядь, нет зрелища прекрасней, чем она сейчас…
Темное платье под самое горло оттеняет ее белоснежную кожу и облачного цвета волосы, раздуваемые ветром. Ее синие глаза сощурены и по капле вынимают из меня душу. Вернее то, что от нее осталось. И я чувствую, как дергается член в штанах – так хочу ее. До боли, до алых кругов перед глазами. Вот такую живую и настоящую. Словно ожившую Русалку из детских сказок, что так обожала Милка. И Ева…моя злая, но прекрасная Бабочка тоже любила сказки…
… — Расскажи мне сказку, Стас… — просит она, шмыгая носом и удобнее устраивая голову у меня на коленях. Запускаю пальцы в ее мягкие, что шелк, волосы, и прикрываю глаза, сажая на цепь свое необузданное желание расстегнуть ширинку и вогнать свой член в ее порочный рот по самые яйца. А она сказку хочет. Сказку, мля! — Стас? — зовет тихо и поворачивает голову, чтобы найти мой взгляд. Вздыхаю, укладывая ее голову на место. И какую же сказку рассказать тебе, моя маленькая Бабочка? Не о драконах же, в самом деле. Хотя…
— Лес расступался медленно и словно неохотно. В густой листве, напоенной солнцем, щебетали птицы. Трели то сливались в единую мелодию, то рассыпались на десятки и сотни разномастных голосов. Под копытами лошадей шуршала высохшая от летней жары трава. Элиона прикрыла веки, доверив Звездочке выбирать дорогу самой, вдохнула чистый воздух полной грудью и замерла, наслаждаясь редкими мгновениями уединения. В Изейнвале такого покоя не было. В столице готовилась война…[1]
Я рассказываю о влюбленной принцессе, которую предал муж, всадив ей нож в спину, и слушаю тихое дыхание своей принцессы, чуть напряженное, но размеренное, как у спящего человека. Глажу ее мягкие волосы и наслаждаюсь этими мгновениями, как принцесса Элиона.
Только в отличие от принцессы я точно знаю, что моя сказка скоро закончится. И уставшая врач, вышедшая из операционной, лишь подтверждает мой подспудный страх. И черная, звенящая тишиной, пустота пульсом бьет по вискам.