И вот к чему привела в итоге ее неспособность абстрагироваться от того, что в жизни Ильинского была женщина, которую он, очевидно, сильно любил, и сосредоточиться на действительно важных вещах. Впрочем, теперь уже не было никакого смысла жалеть о том, чего она когда-то не сделала. Нужно было что-то делать здесь и сейчас, пока этот сумасшедший не затолкал их в машину и не увез Бог ведает куда.
- Садись, я сказал, - прежде мягкий тон, полный странного довольства, звучал теперь угрожающе и зло, и Нино, кинув последний отчаянный взгляд по сторонам, поняла, что помощи ждать неоткуда и иного выбора, кроме как выполнить его требование, у нее просто не было.
Впрочем, можно было попробовать потянуть время. Нужно спросить его о чем-то. Нужно как-то его отвлечь.
И в этот самый момент, словно чувствуя, что Нино нужна помощь, Алина открыла ротик и во всю силу своих лёгких заревела.
Похититель опешил на несколько секунд, а Нино снова огляделась по сторонам в надежде, что издаваемый Алиной шум привлечет чье-нибудь внимание. Закричать сама она не могла – понимала, что если этот тип сделает с ней что-нибудь, Алина останется в руках самого настоящего психа. Одна.
- Почему она орет? – раздражённо спросил тот, кто представился ей Сашей, глядя теперь на ребенка как-то иначе – так смотрят обычно на щенка, которым умилялись ровно до того момента, как он впервые нагадил на пол.
- Садись в машину и заткни ее! – не выдержав, рявкнул он нетерпеливо и, не ограничиваясь больше одними лишь словами, с силой толкнул ее внутрь салона.
Прижимая к себе продолжавшуюся плакать Алину, Нино покорно села на заднее сиденье, лихорадочно думая о том, что делать дальше.
Телефон. У нее в кармане был телефон. Нужно лишь суметь как-то им воспользоваться. Нужно написать Герману.
Осторожно запустив руку в карман, она попыталась вспомнить номера машины, в которой находилась. Она же видела их только что… три семь один? Или семь три один? Господи, ну почему она не запомнила самого важного, почему не зафиксировала в памяти?
В голове все панически путалось. Спину жгло в том месте, где лезвие ножа вспороло кожу. Нино почувствовала, что ее начинает ощутимо потряхивать.
Алина, которую она судорожно притискивала к себе одной рукой, продолжала надрывно плакать и, кинув короткий взгляд в салонное зеркало, Нино перехватила в нем злобный взгляд похитителя. Детский плач совершенно явно раздражал его. Господи, что, если он решит что-нибудь сделать с малышкой? Как она сможет ее защитить?