Странно было слушать такое от твари. От существа, живущего взаймы, за чужой счёт, убийствами. Пусть убийствами нехороших и недостойных, пусть за счёт врагов, в данном случае было не это важно. Тварь есть тварь, разве не так? Откуда эта противоестественная жалость к тем, кто, в сущности, представлял собой кормовую базу и не более того?
* * *
В ученицах у доктора сТруви ходила живая девочка по имени Сихар. Того же вида, что и он, оранжевокожая амфибия. Превращать её в себе подобную доктор не собирался. Он воспитывал из неё врача-целителя и говорил, что со временем из неё выйдет толк. Эта девочка невзлюбила новенького сразу же и всячески неприязнь свою показывала. Эрм молчал. Не хватало связываться с ребёнком, во-первых, а во-вторых, был он здесь пленником и, по сути, рабом, хотя в глаза рабом не называли.
Как-то доктор спросил у него:
— Ауры хорошо различаешь?
— Да, — ответил он, а девочка Сихар фыркнула уничижительно, но высказываться при старшем не посмела.
— Крови боишься?
С чего бы солдату бояться крови? Он мотнул головой: нет.
— Пошли.
— Но как же! — не выдержала Сихар. — Но он же! Это же такой…
— А ты — молчи, — негромко, но сурово было ей велено, и Сихар замолчала.
В операционной царила сверкающая стерильная чистота с неистребимыми запахами лекарств и кварцевой лампы. На столе лежал подросток, забывшийся в тяжёлом наркотическом сне…
— Мальчишки, — сказал сТруви со странной гордостью, как будто лежавший был его сыном. — Отважны, не знают страха. И потому попадают ко мне в совершенно непотребном виде. Смотри его ауру, Эрмарш. Что ты видишь?
сТруви единственный произносил полностью имя своего подопечного, не усекая его никак. Эрм был благодарен ему за это, хотя, собственно, какая разница, как его называют на своей земле недолюди? Сын Истинного Народа не мог отделаться от привычных с детства названий и терминов, хотя уже начал понимать потихоньку, кто тут на самом деле «недо».
В тёплой живой ауре пациента стояли тусклые серые пятна, очень похожие на ауру тварей, только слабее. Эрм изумлённо уставился на доктора, сравнивая. Да, ровно такие же. Он что же, мальчишку тоже, как ту несчастную девочку?..
— Видишь, — с удовлетворением произнёс сТруви. — Хорошо. Тебе ещё доведётся иметь дело с тяжёлыми ранами; учись. Вот эти пятна, это некроз души. Их надо убрать, иначе толку от врачевания не будет никакого. Рану — любую! — можно исцелить только тогда, когда здорова душа. Смотри, показываю. Потом, на очередной операции, повторишь сам.
Эрм смотрел, как страшные пятна отсекались от живого, как сращивалась потревоженная ткань тонкого поля и как исчезало отрезанное в мёртвой ауре неумершего доктора.