— Ты ничего мне не хочешь сказать, «Дорогая»!?
Последнее слово он произносил с такой неподдельной безудержной ненавистью, что ему самому стало жутко от той интонации, с какой он обратился к безраздельно обожаемой еще вчера такой милой супруге. Та же словно ничего такого не замечала, только невольно привлеченная грубой речью, вскинула кверху голову и, не отдавая отчета тому, усмехнувшись, оглядела разгневанного супруга.
— Что ты от меня желаешь услышать? — сказала она, неподдельно не понимая, что хочет от нее в столь тяжелый момент обожаемый ею супруг.
Ей было абсолютно в тот момент непонятно, как кого-то могут волновать вещи, далекие от того горя, что постигло несчастную мать. Не удивительно, что она не осознала тех негативных переживаний, что охватили введенного в заблужденье мужчину. Тот же, увидев ее наполненную презреньем ухмылку и услышав наполненный полным непониманьем вопрос, пришел в неописуемое словестному выражению бешенство, ведь для него в таком его состоянии это было, как для быка внезапно извлеченная тореадором откуда-то красная тряпка. Глаза его наполнились кровавым оттенком и «засверкали» ослепляющим гневом. Он заорал, словно бы сумасшедший:
— Тебе непонятно, что я имею в виду!? Мне необходимо тебе объяснять!? Что ж, хорошо, я тебе растолкую! Объясни мне, дорогая супруга, как так получилось, что моя любимая дочь оказалась вдруг совсем не моя!? Как такое стало возможно!?
— А-а, тебя сейчас только это интересует? — продолжая невесело усмехаться, приподняв лишь правый край своих губ, заключила Азмира, — А то, что наша девочка сейчас борется за свою жизнь, ты об этом не думаешь? Тебе важно только то, что я не рассказала тебе тогда правды? Так что ли, любимый?
Холод в ту минуту уже мало чего понимал. От всего пережитого за этот день, не считая, что на работе на него неприятностей навалилось ничуть не меньше, он уже мало соображал, что вокруг происходит. После последних слов его охватил просто неописуемый гнев, показавший все самые глубоко скрытые негативные оттенки его всегда уравновешенного в обычной жизни характера. Мужчина левой ладонью схватил супругу за пышные волосы и, не считаясь с ее активным сопротивлением — она, брыкаясь из стороны в сторону и махая руками, пыталась освободиться от «озверевшего» мужа — стал медленно поднимать, пока глаза девушки, испуганной неожиданным поведением этого очень близкого ей человека, не оказались, как раз, напротив его сумасшедшего взгляда.
Андрей замахнулся другой рукой, сжатой в кулак, намереваясь непременно ударить супругу в красивое личико. Девушка сегодня нечто подобное уже испытала, поэтому улицезрев тот необузданный яростный гнев, полностью поглотивший ее дорогого супруга, наполнившись страхом, в молчании замерла и, зажмурив глаза, стала ждать жестокой расправы. Однако, в душе мужчины в тот момент происходила борьба между двумя его разными сущностями. Один голос твердил, что предавшая его женщина должна непременно понести наказание, причем, самое что ни наесть жестокое, другая же просила одуматься и рассмотреть этот довольно сложный вопрос в более цивилизованной спокойной манере.