— Хм-м-м, тридцать ли рома, пятнадцать ли ежевичного сока, восемь капель…
— Ты отлично поняла, о чем я спрашивал! — прервал мою жалкую попытку съехать с темы прозорливый куратор. — Давай выкладывай, чем ты накачала Говарда, что этот закоренелый молчун и нелюдим сегодня стал гвоздем вечера? Еще и, — Палтус с многозначительным видом указал мне за спину, — в глазах женщин весьма приукрасился.
Я обернулась и с неудовольствием пронаблюдала, как бывший печальный, а теперь вполне довольный жизнью некромант под всеобщий хохот заканчивает рассказывать очередную байку.
Эх, так и не узнаю, чем дело кончилось!
К слову, то, что ему попеременно улыбались три барышни, непонятно когда просочившиеся в сугубо мужскую компанию за барной стойкой, меня совсем не удивило. Говард и в начале вечера ничего такой был, крепкий, опрятный, с налетом загадочности. Ну а хорошо подвешенный язык всегда очков добавляет.
Именно об этом я и сообщила своим друзьям. Тараг только хмыкнул, махнул на нас рукой и отошел выполнять поднакопившиеся заказы. А вот Палтус глумливо поделился:
— А ты сейчас необъективна! Ты же тоже в некотором роде женщина.
Можно было бы оскорбиться на это «в некотором роде», но лично я выше всяких мелочных придирок к словам. Разумеется, я поняла мысль, которую хотел донести до меня друг. И потому прикинула про себя, чем бы его угостить, когда бдительность потеряет. Вслух же со вздохом призналась:
— Там уверенность в себе, легкость общения, заряд оптимизма и жажда жить, кажется.
— Кажется? — Палтус схватился за голову.
— Ты этого червя своим корявым «накус-выкусом» еще у меня дома как-то странно закольцевала в самоподпитывающийся поток. А теперь даже страшно представить, что за тварь из него получится.
Мы, не сговариваясь, скосили взгляд на слегка померкшего, но все еще окутанного зеленоватым свечением Пискуна. Мне страшно не было, червячок мирно дремал, и уж не знаю, была ли в том вина чар или сказались насыщенный день и некоторая порция выпитого, но вместо разумного со всех сторон предложения уничтожить эту невольную жертву обстоятельств, я уверенно заявила:
— И ничего и не тварь. У него имя есть! И он мой питомец, сам сказал. Возьму с собой в этот, как его, Мухомрийск, буду дрессировать на досуге.
— Ну не знаю, неизученный образец, подвергшийся нелицензированному вмешательству и…
— А ты мне направление на практику рыбьим жиром извазюкал! — привела я аргумент.
Палтус покачал головой и вздохнул.
— Я серьезно, он хоть и мелкий, но с подобными экспериментами не шутят.
— Слушай, я же к выпускнику ЛАМа еду. Какому-то там невероятно способному. Если что-то пойдет не так, подкину ему Пискуна в ящик стола и скажу, что он сам приполз.