Сейчас передо мной была заплаканная и растрёпанная. Испуганная и совершенно потерянная женщина, от которой практически не осталось прежнего достоинства. Из которой в мгновение ока выдрали то единственно ради чего она всё это время жила, и теперь она сходит с ума как зависшая программа, которую срочно нужно переустановить.
Медсестра делает укол, но даже обессиленной, Меган продолжает проклинать Николаса, давясь собственными волосами. Она так громко плачет, что её рыдание превращается в совершенно нечеловеческие всхлипывания.
— Он умирает Ник… Они говорят что ему нужна печень… А у него кровь… — опухшие веки покраснели. Ресницы слиплись, а натёртый до красноты нос практически не дышет — делая её речь ещё более неразборчивой. — У него редкая группа… И я не знаю что мне делать…. — Кристофер уйехал… — продолжает причитать, смотря перед собой настолько бездушным взглядом, что от этой пустоты даже мне стало дурно.
— Когда он уехал? — бесстрастно спрашивает Николас, придерживая Меган за спину, и длинный коридор клиники наполняется её пронзительными стенаниями. — Когда твой брат оставил особняк?
Кажется, что с его появлением оборвалась последняя ниточка держащая Меган в себе.
— Пять дней назад…
— А когда нашему сыну стало плохо?
— Позавчера вечером… — дрожат её губы, и на этот раз она зарывается в его грудь, пытаясь спрятать бегущие по щекам слёзы. — Мне пришлось вызывать скорую, Ник… Пришлось откачивать его чтобы он не умер… Там было столько крови… Я ещё никогда не видела чтобы из людей выходило столько крови…
— Добрый вечер, — появляется Эрик Рикман, стараясь не подходить к нам ближе положенного. — Хорошо что вы прилетели, Мистер Прайд, пойдемте, я покажу, куда вы можете отвести вашу супругу, и там же мы с вами и поговорим.
Я смотрю в спины удающимся людям и несколько минут не могу прейти в себя. Кажется, что на меня налетел настоящий ураган. Всё случившееся показалось таким быстрым, словно я посмотрела фильм на перемотке. И пусть в холле и наступила тишина, а в моей голове до сих пор звучат женские крики и ругань.
— Извините, — сглатываю и подхожу к пожилой медсестре. — Я могу посетить палату Джеймса Прайда?
— Он в палате интенсивной терапии и к нему сейчас не позволено приходить.
— А… — пропадает мой голос и мне приходится беспомощно прочистить горло. — Что с ним?…
— Вы его родственница? — вздёргивает бровь женщина и смотрит на меня поверх очков.
— Сводная сестра.
— У вашего брата тяжелое отравление крысиным ядом. В результате чего его пришлось госпитализировать с обширным кровотечением, и теперь ему необходима срочная пересадка печени, — холодно констатировала медсестра.