— Нет, — сказала девушка, делая шаг вперед и загораживая пытающегося подняться Матвея. — Ты его не тронешь!
Полноватый мужчина взревел снова, мгновенно перемещаясь к девушке. Он был невысок, и они почти смотрели друг другу в глаза.
— Нет, — повторила она и поняла, что это правда. На этот раз она не отойдет в сторону, не оставит человека одни на один с этим… с этим… Она не могла сказать во что превратился Прохор Федотыч после смерти, но явно во что-то отличное от нее. И слава богу, а то орали бы тут дуэтом, как мартовские коты по весне. Чур меня чур! — Я хозяйка этого дома. Не ты!
Бывший управляющий раздвинул губы в улыбке. И она в который раз поразилась тому, какие острые у него зубы, словно иглы.
— Я долго ждал, — едва слышно прошелестел мертвый управляющий, — уже и не чаял…
В его шепоте слышалось торжество, а в жесте, во взмахе рукой, было столько неприкрытой насмешки. Он сделал это в пику ей, в пику ее словам о доме.
Стеклянные двери за ее спиной открылись, Матвея, который только-только встал, просто вытолкнуло на террасу. Тот только и успел выругаться, в очередной раз помянуть господа всуе и еще чьих-то матерей, Чем они интересно могли ему помочь?
Двери захлопнулись, оборвав поток ругательств. Но этого управляющему показалось мало, он сжал кулак, и трещина на стекле заросла, как и ни бывало.
— Ты знаешь, чего я хочу, — прошипел он, когда они остались одни. — Исполнишь, и человек останется в мире живых.
Продолжать не было смысла. Так или иначе, они уже это проходили. Так или иначе, но такой разговор у них уже был. За одним «но». Сейчас все изменилось. Прохор Федотыч действительно будто дождался сдачи своих счетоводных книг, и теперь у нее не было выхода.
— Мне нужно время.
— Время? — удивился он, на этот раз без всякой издевки. — Я ждал вечность, могу подождать еще. До дня всех святых, до того, как солнце коснется горизонта. И если я все еще буду здесь, человек умрет… — его голос становился все тише и тише, пока не пропал, а вместе с ним исчез и бывший папеньки управляющий.
— Чего бы вам при жизни, Прохор Федотыч не быть таким бравым, а то ведь на папеньку очи поднять боялись, а нынче вон каким доблестным стали, барышень запугивать научились! Что жизнь загробная с людьми делает…
Она вздохнула и оказалась в коридоре, как раз напротив двери в комнату с цветочными обоями, комнату, где она спрятала шкатулку. И кое-что еще.
До дня всех святых оставалось два дня. А что такое два дня — для того кто ждал сто лет? Это всего лишь два вздоха, два взмаха ресницами.