Сейчас, находясь у постели умирающей подруги, я жалела обо всем и винила только себя. Мне нужно было бежать самой, пусть бы Лия и осталась женой Райолла, зато была бы здорова, и Аннария была бы жива, ребенка родила бы. Почему так, почему? Когда хочешь сделать по-хорошему, все выходит с точностью наоборот. Абелария была во сто крат лучше меня, наверное, знала, как забрать Ванилию без проблем. Может бы я еще долго себя грызла, бичевала, но Лия открыла глаза и мутным взглядом уставилась на меня, потом слабая улыбка осветила ее лицо:
— Белль, ты чего плачешь? Тебе больно? — Господи! Мне было дико больно и горько за нее. Она при смерти, а беспокоиться обо мне. Я криво улыбнулась, оттерла слезы подолом, присев ближе, взяла ее руку в свои ладони:
— Нет, когда ты рядом, мне не больно, не страшно, не одиноко, Лия. Я просто очень соскучилась по тебе. — Графиня тихо радостно хмыкнула:
— У меня появилась поклонница? — Серьезно кивнула ей головой:
— Всегда была, просто ты этого не замечала. — Она улыбалась, но глаза уже затягивала новая волна боли.
— Белль, иди отдыхать, а завтра придешь, хорошо? Я посплю. — Не держалась, бережно обняла ее и вышла. Лия права, я отдохну ночью, а днем буду дежурить возле нее. Пока она не умерла есть надежда, пусть призрачная, но надежда, что она выживет.
Утром я была полна решимости: после завтрака и приема снадобий отправилась в палату к Лие — никто не смог меня остановить. Герцог Арлийский, узнав о моем поведении, лишь грустно улыбнулся:
— Оставьте ее, принесите еще одно кресло в комнату графини и одеяло: негоже баронессе в тонкой одежде сидеть. — Я покраснела. Арвиаль что-то давно не показывается, а то бы я с него стрясла свои вещи.
С этого дня я практически все время находилась в комнате Лии, покидала лишь во время медицинских процедур подруги, точнее, меня просили удалиться в это время, и по своим естественным нуждам. Лекари и целители все чаще выходили нахмуренными, уставшими, с какими-то обреченными лицами. На мой вопрос Арлийский устало ответил:
— Мы стараемся помочь Вашей подруге, Изабелль, но кроме поддерживающей терапии и обезболивания ничего не получается — яд вошел и растворился во всем организме, начался процесс разрушения. Примите это как данность и поддержите графиню: ей однозначно недолго осталось.
Я как сомнамбула кивнула головой, прошла к женской комнате и разрыдалась в ней, слезы, сопли, проклятия ненавистным баронам, хотелось биться головой об стену, и билась бы, если помогло. Я больше часа рыдала в туалете, сжавшись в уголке, пока всхлипывая и икая, не стала успокаиваться. Потом затихла и лишь изредка громко схватывала воздух, в этот момент зашла пожилая женщина из обслуживающего персонала. Она потянула меня, поднимая, и повела к крану с холодной водой, ласково приговаривая: