Это потом умерший ученый… То, что от него осталось. Оно запоздало вспомнило тот странный день из детства оставленного недавно тела.
То странное необычное ощущение.
Когда две души смотрят друг на друга, они могут говорить без слов.
«Останься ты» — попросил уже Сандиас-свободный.
Он ведь уже пожил. И у него было больше удовольствий. Много разных. Он же не все время работал. Те, которых у кианина не было.
«Но ты же знаешь», — грустно ответил Кри Та Ран, ни слова не произнося вслух.
И душа, никогда не знавшая плена, снова вспомнила, что перед нею осколок чужой души, насильно заточенной.
— Она живая, — повторил кианин уже вслух, — Лерьерра живая. И ты тоже живой. Ты можешь дать ей настоящее тепло. Которого я ей дать никогда не смогу.
«Но она хотела быть с тобой!» — напомнил Сандиас-другой укоризненно.
— Но ты видишь… — искусственное чужое тело грустно развело руки в сторону, — Я не могу, — вдруг вздохнуло, — Да и… Если никого больше не осталось на этой планете… Если природа везде взбунтовалась против цивилизации людей…
«То мы этого, значит, заслужили»
«Но я же не могу просто уйти!»
Сандиас-другой какое-то время недоуменно смотрел ему в глаза. Он, уже лишенный тела, не сразу и вспомнил. Но все-таки потом вспомнил. Это свойство живой природы: всегда продолжаться. Всегда жить. И на уровне душ, и на уровне тел.
— Пусть она живет! — попросил его с мольбой Кри Та Ран, — Со мной она не могла быть женщиной. Не могла стать матерью. А с тобой — сможет. Хотя бы ребенка ты можешь ей подарить? Если вернешься в тело. И…
«И пусть люди снова будут», — ответил он за него, вспомнив и поняв, что природа никогда не умирает, что трава всегда стремится выйти из семени и пробиться между плит, сломать все искусственные покрытия и снова подняться к свету небесного светила. Зачем?.. Просто чтобы подняться. Просто чтобы жить. Но зачем?.. Просто она создана, чтобы продолжала существовать.
«И еще… — Кри Та Ран грустно посмотрел на него, невидимого, неосязаемого, но все еще существующего, — Знаешь…»
Он еще не окончил, но Сандиас-душа его уже понял.
Потому что однажды другие пожертвовали своим существованием ради Кри Та Рана. Он, Сандиас, никогда не был в той подземной лаборатории, не видел того жуткого хранилища артэа. Но сейчас, когда две души смотрели друг на друга — и между ними протянулась хрупкая нить общения и понимания — сейчас он увидел… Нет, просто почувствовал. Весь ужас пленных душ, всю их надежду, когда они отпустили в жизнь душу одного из них, самую упрямую, самую любознательную и потому самую сильную, самую яркую из них. Тот страх, когда другие исчезают в никуда, просто ради того, чтобы один из них смог жить. Тот, у кого больше всего сил. И боль того, кто единственный остался. Обреченный на трудное или даже жуткое существование. Он остался один, чтобы души могли существовать, но уже какие-то другие. Чтобы люди продолжили существовать, хотя уже и какие-то другие.