Сейчас Сандиас понял его, хотя Кри Та Ран ни слова о том не сказал. На обычном, человеческом языке. А у душ язык другой. И… и души так не пекутся о своем благе, как корыстный холодный ум, как сознание, прилепленное к телу. Души готовы отдать все, что у них было и есть другим, просто, чтобы другие жили. Даже если их самих больше не будет.
И Сандиас понял, что сейчас уже Кри Та Ран хочет уйти. Даже если он уйдет в никуда. Но у Сандиаса больше шансов остаться. Сейчас он — самый сильный.
И… и, кажется, так было правильным?..
Но…
«Мое тело не выдержит, — он понял это первым, — Мое тело полуискусственное. Оно временно примет твои имплантаты, но вечно с ними не выдержит. Сердце — важный орган на уровне тела. Никто не сможет прожить без сердца. Люди научились делать искусственное сердце, но оно вечно работать не будет»
Но…
«Нет! — душа свободная сжалась напугано, — Не смей!!!»
Хотя она уже поняла, что другого выхода не будет. Здесь, на уровне души выбор очевиден.
А потом ее встрясло. Ту, невидимую душу. Все помутнело. Рывок…
Вдох… резкий вдох и такой мучительный! Тело, раненное тело, растревоженное чужими имплантатами, отчаянно вдохнуло, задыхаясь. Задыхавшееся тело… Этот первый вдох… Этот первый вдох на грани смерти и жизни такой мучительный! Вдох, когда воздух впервые растекается по легким… Колюче-сладкий… совсем другой… Когда существование переходит на другой уровень, а как раньше уже не будет. Этот ужас и этот опьяняющий восторг он уже раз испытал. Далеко-далеко. Когда его рожала мать. Нет… и еще один раз, когда он впервые слился с женщиной. Ну, не впервые, но в тот раз это получилось как-то особенно… Пьянящий вдох другой жизни, неизведанной и незнакомой…
Вспышка света… Он снова увидел свет! Но…
Сандиас растерянно распахнул глаза. Нет, от ужаса.
Боль, жуткая боль в груди! Нет привычного там движения. Сил нет. Только что-то копошится в крови и у той сильной боли, мелкое, мерзкое. Но…
Кри Та Ран поднял его и отпустил, позвал по имени, но мужчина его голоса не услышал, оглохший от боли. Он упал на бок. Щекою на снег. На толстое снежное покрывало. Кашлял. Кажется, кашлял.
Что-то холодное было под его щекой. Что-то горячее под его телом.
А потом его вроде подняли. Чуть пронесли. Усадили к чему-то твердому.
Когда Сандиас снова открыл глаза… Нет, когда он снова смог увидеть.
Он увидел нечто еще более ужасное, чем боль, выедающая его изнутри.
Молодой мужчина. Опустился перед ним на колени. Да, кажется, молодой. Он поднимает руку к своей груди. Его ногти вдруг удлиняются и заостряются. Становятся как лезвия. И… и Сандиаса передернуло от ужаса.