Да только мелькнуло перед глазами беззубое старушечье лицо, заставив мою душу остановиться у тела. Что это? Кто это?..
***
Люди на рынке останавливались, прекращали шептаться, увидев проходящего мимо воина. На вид лет так тридцати пяти—сорока, с проседью борода и длинные волосы, собранные в простой узел на затылке, скрепленные простой деревянной заколкой, немного упитанный, но зато высокий, да плечи широкие, осанка такая ровная. У большинства женщин захватывало дух, когда видели его, а большинство мужчин сжимались, почуяв в нем опасного соперника.
До тех пор, пока не замечали девушку, девочку почти еще, следовавшую за ним, прижимая к себе деревянный ларец, отделанный жемчугом, да голову низко опустив. Развевались одеяния не земные будто, фасона не из этих мест, сияли синие камни в бесчисленных серебряных шпильках, подбиравших множество косичек тонких в высокую прическу, да обнажавших изящный изгиб шеи. Девочка была худенькой, без какой—то выдающейся груди, но в целом от облика ее и неторопливой, изящной походки веяло чем—то неуловимым, легким и неземным. Тот случай, когда на лицо девица проста, увидев мельком — отвернешься небрежно, но стоит увидеть ее в движении, увидеть ее походку — и сердца уже нет, убежало, ушло вслед за ней, целовать ее почти неуловимые следы на земле, да ловить тонкое дыхание, слетающее с губ и вздымающейся легко груди.
— Словно боги прошлись по земле! — шепнул внезапно своему хозяину—купцу молодой подмастерье.
Воин, хотя и шел далеко от них, ухмыльнулся внезапно. А девушка взгляд подняла на миг — и все внутри обмерло у парня. А потом она опустила глаза и ускользнула вслед за хозяином своим.
Путь тех странных двоих, очевидно, не местных — так как имени никто не мог вспомнить их — пролегал мимо телеги поваленной, да сидящей у него сгорбленной старухи. Седые волосы, почти уже выпавшие, лишь отчасти прикрывали почти беззубый рот, да обезображенное следами шрамов и старой болезни лицо. Она лишь иногда оживлялась, протягивала к проходящим руку, но люди стыдливо отводили взгляд или притворялись, будто вовсе не заметили ее. Или вообще морщили носы, почуяв запах больного тела да старых, драных лохмотьев.
А когда те двое красавцев приблизились, старуха даже не посмела протянуть к ним руку, робко прижала к себе. Она видела не раз, как слишком гордые господа избивали попрошаек и нищих на рынке и улицах. И, бывало, до смерти. И даже детей.
Гордый воин прошел мимо — и старуха не удержалась от вздоха облегченного — но служанка его, наложница или раба, вдруг остановилась около ней, заставив усталое сердце напугано замереть. И вдруг…