— Потому что это нормальная реакция на подобные слова, — на его губах мелькнула едва уловимая улыбка, смягчая красивые, но суровые черты лица. — И знайте, что я буду рядом. Всегда… эм, всю ночь. Вы не будете меня видеть, но не сомневайтесь, что я появлюсь в нужный момент. Верите?
Альвинора верила и будто во сне следила взглядом, как дроу достаёт из-за пояса кривой кинжал и, шепча какие-то заклинания, делает крошечный надрез (скорее, даже «точку») на её безымянном пальце. Потом открывает принесённый пузырёк и чарами заставляет капельку зелья смешаться с кровью и впитаться в ранку. И вот уже вместо ранки снова здоровая кожа, а по жилам начинает растекаться что-то чужеродное, опасное, неотвратное, тревожа душу и подчиняя своей воле.
— Не сопротивляйтесь, — прошептал дроу, казалось, касаясь её кожи. — Подчинитесь чужой воле. Чего вы сейчас хотите?
— Чего хочу? — прошелестела Аль в ответ.
Ей почему-то подумалось, что они находятся одни в комнате, сидят рядом-рядом, за окном сгущаются сумерки, а позади большая и удобная кровать, на которой куда лучше расположиться вдвоём, нежели одному… Что это за мысли? Чьи это мысли? Нет, точно не её.
— Да, о чём думаете прямо сейчас? — голос архимагистра обволакивал, и были в нём какие-то странные интонации, которых Альвинора не слышала прежде.
А ещё он так близко… Нет, недостаточно близко, можно придвинуться ещё ближе, гораздо ближе…
— Кажется, мне хочется вас поцеловать, — наконец призналась несчастная Аль, удивляясь самой себе. Хотя это были вовсе не её слова и не её желания.
Она бы и рада отвести глаза, но декан не давал, очевидно, удерживая её взгляд магией.
— Что-то ещё? — подбодрил он не приближаясь, но и не отстраняясь.
— Прижаться к вам сильно-сильно, — продолжала она, не в силах остановиться. — Обнять. И чтобы вы меня тоже обняли. Снова поцеловать, а потом чтобы вы…
— Достаточно, — он приложил палец к её губам, и она с трудом удержалась, чтобы его не лизнуть.
В этот момент душа Альвиноры отчаянно сопротивлялась возмутительным желаниям и слишком откровенным мыслям, которые стремились заполонить её изнутри, не оставить места свободной воле.
Взгляд дроу изменился, голос тоже. Он что-то говорил, но Аль не слышала слов. Перед глазами всё стало расплываться, звуки слились в непонятный гул, а невероятная усталость обрушилась так неожиданно, что Альвинора откинулась на кровать. Последнее, что она помнила, — это склонившийся над ней дроу и его шёпот в самое ухо:
— Не бойтесь этой ночи. Просто следуйте чужой воле и помните, что я рядом.