Или вовсе она никуда не исчезала? Просто образовалась временная петля… Шкатулка ведь не живая, ничего ей от времени не делается. Лежит себе у приказчицы в будуаре, глядишь, как-нибудь и сохранится до 21 века. А уж потом… Зовом камни обладают сильным. Значит, внушать людям могут всё, что требуется. Потому, видимо, и был курьер таким настойчивым. Что угодно и кому угодно всучишь, если приказы об этом мушиной стаей над ухом жужжат.
Но что тогда означало видение из зеркала гадального? Пещера там была и Золотой Полоз. Про него Алёнка тоже Авдею рассказала. О Полозе мастер слышал, только раньше в него не верил. И людей, которые Полоза видели, лично не знал. Хотя по здравому рассуждению, кто о таком рассказывать станет? За колдовство в Полевском церковники никого показательно не карали, но все эти сказы про нечисть батюшка дюже осуждал. Вот и делились ими вечерами на сходках среди родных и близких. Да и то за сказки считали.
Разговор этот почти ничего не дал. Вопросов только прибавилось. Особенно у Авдея, насчёт временной петли. Но про это Алёнка позднее пообещала рассказать.
Одно они знали наверняка — предстояло выяснить, где шкатулка. У Иоганны или нет? Узнать это было практически нереально. Где чернь, а где немка — монаршая родственница? И потом, в Полевском Иоганна практически не жила, наезжала в местную резиденцию лишь летом, и бывала не долго. А по большей части блистала в светском обществе Екатеринбурга. Вот только туда что Алёнке, что мастеру хода не было.
Алёнка расстроилась.
Авдей шептал, что обязательно что-нибудь придумает.
— А пока думать будем, меня Никифор барину сдаст.
— Вот я и говорю — жениться нам надо. Жену мастера, поди, тронь — дороже станется. Чай, ценит барин своих камнерезов за зоркий глаз да за выдумку.
Алёнка молчала и думала.
— Авдей, а это больно, когда плетьми по спине бьют? — почему-то вырвалось у неё.
— Тебе-то?.. С одного удара сомлеешь, других не почувствуешь, — ответил он деревянным голосом и побледнел так, будто Алёнку прямо тут на его глазах и пороли. — Алёна! — Авдей тряхнул её за плечи. — Ты что говоришь-то такое?!
— Не кричи, милый, услышать могут… — попросила Алёнка, и ладони на грудь его положила. — Мне пора вообще-то. Странно, что дети так долго из-за дверей не выглядывают.
— И мне пора, — перехватил он Алёнкины ладошки. — Завтра в Мраморское поеду, инструмент спортился. А в следующий выходной в Екатеринбург. С тамошним батюшкой все сговариваются, кто жениться скорее хочет. Пусть назначит день. И месяца не пройдет, будем мы с тобою супруги. — Сказал и обнял крепко-крепко.