Варвара не отвечала, думала. Потом вздохнула и сказала:
— Не бывает такого зелья, Маланьюшка… Иэ-эх, девки… Всё-то вы замуж торопитесь. А того и не знаете, что мужняя баба, всё одно подневольная.
— Ну, Демидушка-то во мне души не чает, — мечтательно ответила Малаша.
Выжидать чего-то ещё смысла не было. Тем более что голод снова закопошился в желудке. Алёнка толкнула двери и вошла, вопреки ожиданию, в темную маленькую веранду. В ней пахло сухими травами и овечьим тулупом. В своё время у её дедушки был такой, сшитый из настоящих овечьих шкур. Запах у него был специфический, и Алёнка почему-то хорошо его запомнила.
За второй дверью оказалась освещенная лучиной комната. В глаза бросился дальний правый угол, в котором и был прикреплен источник света. А вверху на угловой полочке стояла маленькая иконка, украшенная рушником с желтой вышивкой. Лик святого Алёнка не рассмотрела — взгляд упал на стол, стоящий в этом же углу.
За столом на скамейках друг против друга сидели Варвара Степановна и Малаша. Рядом с ними стояли глиняные кружки, а посредине стола двумя кучками была насыпана какая-то крупа. Видимо, женщины перебирали её от соринок. Обе прервали своё занятие. Лицо Малаши при этом было такое, будто она покойника увидела. Зато Варвара Степановна выглядела так, будто ничего не произошло.
Алёнка стояла на месте и осматривалась. В ближайшем левом углу комнаты виднелся побеленный бок нетопленной печи. Вдоль левой стены стояла скамейка. В дальнем левом углу — пара сундуков и прялка. В правой стене было вырублено небольшое окно без стекол и без рам, а под окном стояла вторая скамья.
Варвара Степановна произнесла:
— Проходи, Алёнушка, что в дверях стоишь? Заждалась я тебя.
И тут беглянка поняла, что все заготовленные слова просто застряли в горле. А надо бы вообще-то поздороваться.
— Добрый вечер… Варвара Степановна… Малаша, — Алёнка кивнула в сторону открывшей рот русоволосой девушки и прошла за стол.
Лавка слегка шатнулась под ней — это была не продукция мебельного завода, точная до миллиметра.
— Ты поешь, Алёнушка, — женщина налила молока из кувшина в третью пустую кружку и пододвинула её поближе.
Потом она откинула светлое вышитое зелеными нитками полотенце, под которым стояла высокая плошка с красными и черными ягодами и краюха хлеба.
Алёнка, буркнув «спасибо», принялась за еду. Малаша пришла в себя и строго спросила:
— Ты зачем убегала-то? Мы поутру в баню зашли, а тебя и след простыл. А я тебе еды приносила.
Алёнка почувствовала себя виноватой. Она хотела ответить, но её перебила Варвара Степановна: