— Повели? — Алёнка округла глаза.
— Ну да, повели.
— А в повозки усадить нельзя было?
— Так, где ж столько повозок взять?.. — усмехнулся Авдей. — Коней всего с пяток отрядили, на них солдаты ехали с ружьями да кнутами для острастки. Потому как, бежали людишки от конвоя. И отец мой может и сбёг бы, коли с матерью не был повенчан.
— Можно подумать, что если бы он не был женат, то сбежал бы, бросив невесту? Значит, не по любви они поженились?
— Кто его знает, Алёна? Они крепостными были. Может и по любви, а может и по барскому указу.
— Даа… В моём мире людям никто не указывает. Если что и делают против воли, так только за деньги. Или ради иной выгоды. Но жениться никто не заставляет.
— Скучаешь по своему краю? — сочувственно спросил Авдей.
— Стараюсь не думать об этом, чтобы сердце не рвать. Я до тех пор, пока не узнала про шкатулку, выхода отсюда вообще не видела.
— Так что со шкатулкой-то? Думаешь к Людмиле сходить?
— Ага. Прийти и сказать: дайте мне ваши драгоценности погонять! — съязвила Алёнка.
— Куда погонять?..
— Забудь… — махнула она рукой.
— Как забыть, коли я помочь тебе хочу? — не понял Авдей.
— Я имею ввиду, что нельзя просто так прийти к Людмиле и попросить у неё шкатулку с царским убором.
— Почему?
— Потому что украшения эти вместе со мной перенесутся. Ты вспомни, Забаву в них мраморские видели… Значит, Людмила их попросту не отдаст. Они мало того, что стоят дорого, так ещё и память о муже и о дочери хранят.
— Ну, про мраморских мы доподлинно не знаем. Там те ещё сказочники живут. — Авдей почесал подбородок. — А как иначе до камней добраться?
— Украсть, Авдей… Не смотри на меня так… Я ради сына на что угодно готова… Для того и Косой нужен был.
— Так вот ты какая — Алёна Васильева… — Авдей разочарованно покачал головой.
«Ну вот, и конец лавстори», — сердце упало, и печаль снова придавила душу. В хлеву за стеной беспокойно заржала Снежка.
— Мне это тоже поперёк совести, — сказала Алёнка не для оправдания, а потому, что так оно и было. — Но иного пути я не вижу.
В горле встал комок. Алёнка подняла с пола кружку и принялась допивать свой отвар, чтобы хоть как-то облегчить неприятные ощущения.
— А я всё ж попытаю, — упрямо ответил Авдей. — Вместе пойдём. И если Людмила откажет, тогда сам для тебя эту шкатулку украду.
Алёнка аж поперхнулась и закашлялась.
— Тебе говорили, что ты самый удивительный мужчина на свете? — сиплым голосом проговорила она и опять закашлялась.
— Ты только что сказала, — обворожительно улыбнулся мужчина.
Волчий вой раздался неожиданно громко, почти у самых стен зимовья.