— Какая же противная эта мисс Корей, — прошипела мне в ухо миссис Дурслей после очередного такого вопроса, — С таким видом отошла, будто уверена, что помолвки и не будет. Не обращайте внимания, дорогая. Зависть и больше ничего. Виконт и богат, и красив. Многим местным кумушкам вы дорогу перешли своей помолвкой.
Я лишь пожала плечами, заходя в церковь. Шпильки местных девиц меня мало трогали. Больше волновал вопрос о своем возможном разоблачении, но, похоже, все шло хорошо, и никто не догадывался о подмене. Усевшись на лавку, я наконец позволила себе немного расслабиться, рассеянно поглаживая карманный томик библии. Рядом присел молодой человек романтичной, но немного нескладной наружности. Высокий, слишком худой, почти костлявый. Он весь, казалось, состоял из углов. Вполоборота сел ко мне, прожигая светло-серыми глазами, отчего я сразу почувствовала себя неуютно. Мы знакомы? Тогда почему он не здоровается? Должен же, нет? Или не знакомы? Но разве так пристально смотрят на незнакомцев? Да еще в церкви. Сглотнула, пытаясь не обращать на него внимания, но это было сложнее с каждой секундой. Щеку будто огнем прожигало. Молодой человек молчал.
Появился пастор и начал читать проповедь перед притихшей аудиторией глубоким поставленным голосом. Я смотрела только на него, не мигая, вся сжимаясь внутренне от странного внимания незнакомца рядом. Хотелось повернуться и выплюнуть ему в лицо: " чего уставился?". Но настоящая мисс Пеневайз, подозреваю, никогда бы так не поступила. И я, скрипя зубами, терпела эту бесконечную речь о важности милосердия к ближним. Так прошло полчаса, или целая вечность, пока пастор наконец не поднял нас для пения псалмов. Отлично, скоро все закончится, и я избавлюсь от странного соседа.
Открыла нужный стих и, уж было, затянула со всеми, как услышала скрипучий шепот справа, заставивший меня так и замереть с распахнутым ртом.
— Значит, это правда? Ты все-таки продалась ему, Анна? — юноша почти не шевелил губами, отчего у меня создавалось впечатление, что это лишь игра моего воображения.
— Да, у меня нет пятидесяти тысяч в год, — срывающийся от злости шепот звенел в ушах, — Но я думал, что ты другая. Мы же хотели уехать, сбежать… Тетка обещала мне приход, бедный, да, я знаю, но…ты же согласна была. Я прождал тебя сутки в " Трех коронах". Чертовы сутки! А ты…
— Мы в церкви, — только и промямлила я в ответ, машинально среагировав лишь на его неуместное ругательство.
На все остальное я совершенно не представляла, что ответить. Вот тебе и тихоня мисс Пеневайз. Покосилась на юношу, пламенно шептавшего сейчас все это. На его щеках пылал лихорадочный румянец, глаза возбужденно сверкали, крылья крупного носа гневно раздувались в обиде. Совсем молодой еще. Лет двадцать, не больше. Белые кудри упали на лоб. Бедный. Наверно у них первая любовь. Но я не чувствовала ровным счетом ничего к этому нервному нескладному юнцу. Ничего кроме жалости.